– Но разве это моя вина?
– Разумеется, нет. Сесили Беллингуорт тоже пришлось тяжко, когда она пыталась отделаться от приставшего к ней прозвища Силли-Билли. Все потому, что у ее брата не все в порядке с головой. Кстати, это прозвище придумал не Дарлингтон, и я даже не знаю, кто его автор, но кто после этого отважится на ней жениться?
– Я бы предпочла быть глупой, но только не толстой, – решительно заявила Джози.
Лусиус мельком взглянул на нее и пожал плечами:
– Ты вовсе не толстая, Джози, поверь!
Увы, Лусиус Фелтон просто не имел представления о том, как мечтала Джози стать стройной и танцевать в бальном зале одетой в воздушное платье бледного шелка, подпоясанное под грудью изящными лентами и струящееся вокруг нее как облако... Всему свету было ясно, что мисс Мэри Оугилби не носит корсет, а Джози его носила. Если бы это было возможно, она носила бы и три корсета разом – один поверх другого, – лишь бы только они помогли обуздать ее плоть, стремившуюся вырваться отовсюду, куда бы она ни взглянула.
В результате Джози несколько месяцев назад велела забрать зеркало из своей спальни, и с тех пор ее жизнь стала намного лучше. Правда, она по-прежнему не могла рассчитывать на воздушное платье, зато модистка Имоджин немного объяснила ей: для того чтобы создать приемлемый силуэт, необходима линия и соответствующие швы. Эти слова навсегда впечатались в память Джози.
Итак, благодаря модистке у нее появился приемлемый силуэт, и, разумеется, это потребовало множества швов. Платье, которое она выбрала для свадебной церемонии Имоджин, было скроено так, чтобы удерживать ее тело в определенных рамках и прикрывать его изъяны.
Слегка успокоившись, Джози снова переключила внимание на алтарь. Епископ все еще не кончил свое унылое жужжание, однако Имоджин его не слушала: она с таким обожанием смотрела на Рейфа, что у Джози перехватило дыхание. Тесс, стоявшая рядом с Джози, промокала слезы носовым платком.
Наконец Рейф наклонился, взял в ладони лицо новобрачной и сказал тихо, но настолько отчетливо, что Джози смогла его расслышать с того места, где стояла:
– На всю жизнь, Имоджин.
Вряд ли в столь волнующий момент он мог произнести что-либо лучше этих слов.