Фамильярность, с какой жена спустила с его плеч пижамную куртку, лишний раз напомнила ему о том, что раньше они с Молли жили вместе, а потом она его бросила.
Между тем Молли налила себе в пригоршню немного специального масла, растерла его в ладонях и стала массировать больное плечо мужа, предварительно велев ему лечь на бок. Чтобы работать было удобнее, она присела на край его кровати.
Прежде чем Остин окончательно себе уяснил, что происходит, ее руки уже порхали по его телу, разминая мышцы и втирая душистое масло в кожу.
Время от времени она приостанавливала работу и спрашивала:
– Тебе не больно?
Он тихонько мычал и качал головой. Хотя в неработающем суставе неожиданно возникла боль, он не признался бы в этом даже под страхом смертной казни.
Закончив растирать его плечо, она стала массировать мышцы шеи, а потом начала поглаживать его белую, словно обсыпанную мукой спину.
Доктор Хэнк предупреждал, что после инсульта у него, Остина, возможно, очень долго не будет эрекции. Тем не менее он вдруг почувствовал, как от ее поглаживаний его стало охватывать возбуждение. Разозлившись на себя и на собственное тело, которое таким образом отзывалось на ее прикосновения, он неожиданно для Молли стал здоровой правой рукой толкать ее в бок, едва не столкнув при этом с кровати.
Молли вскочила с места и с недоумением уставилась на него. Сквозь потертый, сделавшийся от времени почти прозрачным пеньюар он видел очертания ее тела: тонкую талию, стройные бедра, длинные, безупречной формы ноги.
«О господи, – подумал Остин. – Неужели она специально передо мной так выставляется, чтобы еще сильнее меня мучить?»
Времени, чтобы хвататься за табличку и наносить нетвердой рукой на бумагу корявые буквы, у него не было.
– Иди!
Это коротенькое слово, которое он выпалил, было воплем отчаяния, ненависти и боли. Если ему повезет, она истолкует этот вопль еще и как недвусмысленное предложение поскорее убираться из его дома.
Молли схватила со стола флакончик с душистым маслом и сжала его в руках.
– Может быть, тебе еще что-нибудь нужно? – сердито спросила она.
Остин покачал головой.
«Мне нужно одно: чтобы ты ушла, – подумал он. – Сию же минуту».
– Стакан воды? Стакан молока? Может быть, пирожное? Или банан? Или что-нибудь посущественнее? А как насчет телевизора? Не включить ли? А как простыни – в меру накрахмалены? Одеяло не тяжелое? Материя, из которой оно сшито, тебя устраивает? Ты вообще что предпочитаешь – хлопок или полиэстер?
Остин замычал, отвернулся к стене и накрылся одеялом с головой.
После того как она ушла, он выключил свет и некоторое время лежал в темноте, глядя в потолок и продумывая план действий на следующий день.