Женщины согласно закивали и заулыбались.
– Наверняка они перемазались в этом желе с ног до головы, – сказала одна из них. – Думаю, у них даже с волос капало. И у зрителей в первых рядах тоже.
– Это точно, – согласились все разом.
– Я вот все думаю, был в том желе сахар или нет?
– Ох уж эта ваша любовь к сладкому! Она до добра не доведет.
Рассказ Габриэль имел успех, и дамы развеселились.
«Какие они милые, – подумала Габриэль. – И чего я, спрашивается, так их боялась?»
– Мне лично не составило большого труда смыть с себя красную краску, – призналась Габриэль. – Но волосы пару недель имели розоватый оттенок.
Рассказ Габриэль завораживал. Всех, за исключением матери Марка. Ее, похоже, откровения молодой женщины слегка напугали. Но все остальные дамы улыбались, ожидая продолжения.
– Неужели вы сами боролись, Габриэль? – спросила Джейн Эллиот.
Габриэль утвердительно кивнула и стала вытирать большую хрустальную салатницу.
Женщины смеялись. Габриэль тоже смеялась. Она рассказала о том, как в пылу борьбы с одной из участниц сорвали бюстгальтер, после чего зрители пришли в такой раж, что стали прыгать в желе.
Габриэль смеялась громче всех и в какой-то момент вдруг поняла, что не может остановиться. Напряжение, которое снедало ее на протяжении последних двух часов, неожиданно нашло разрядку в смехе. Она хохотала без конца, складываясь, как циркуль, пополам, а из глаз у нее текли слезы.
Хрустальная салатница выскользнула у нее из пальцев и вдребезги разбилась об пол.
Звон разбитого хрусталя положил веселью конец. На кухне словно по мановению волшебной палочки установилась гнетущая тишина.
– Ох!
Иногда даже самое коротенькое восклицание может навеять тоску. Это «ох!» вырвалось из уст матери Марка. Прижимая дрожащую руку ко рту, она округлившимися от ужаса глазами смотрела на разбитую салатницу.
– Моя мать привезла ее из Германии…
Габиэль огляделась. Никто уже больше не улыбался. Вокруг нее были сплошь напряженные, застывшие лица.
Однажды, вернувшись из школы домой, Габриэль обнаружила, что мать отдала все ее любимые книги со сказками в муниципальную детскую библиотеку, заявив, что она, Габриэль, уже слишком большая, чтобы читать подобную ерунду. Нечего и говорить, что Габриэль пришла в ужас.
Другими словами, она отлично знала, что чувствует эта женщина, лишившаяся по ее милости дорогой ей вещи.
Не имея силы смотреть в глаза пожилой дамы, Габриэль швырнула на пол полотенце, схватила висевшую на спинке стула сумочку и выбежала из дома. Оказавшись на улице, она бросилась через аккуратно подстриженную лужайку к воротам, а затем, выбравшись за пределы участка, свернула в ближайшую аллею и помчалась дальше.