Остин прислушался: из кабинета не доносилось ни малейшего звука. Когда Молли вернулась на кухню, в руках у нее ничего не было.
Остин удивленно выгнул бровь: а где же бумага?
– Тебе не удастся меня обдурить, – жестко сказала она. – Если тебе нужна бумага, пойди и возьми сам.
Остин сдался. Какой смысл затягивать эту сцену? Молли опять отыграла у него очко.
Она отвернулась к кухонному столу и снова занялась тортом – стала намазывать его кремом. Остин наблюдал за тем, как ловко она двигается, и думал, что его жена выглядит молодо и сексуально. Она была одета в прозрачную блузку, но он не заметил на ее загорелой коже белых полосок от купальника. Невольно напрашивался вопрос: какого покроя был купальник, в котором она загорала во Флориде, и был ли на ней купальник вообще? Один вопрос рождал другой: одна ли она загорала, и кто был тот мужчина, кто сопровождал ее в прогулках по пляжу?
Отогнав от себя эти неприятные мысли, Остин стал думать о другом.
О том, в частности, что прежде он всегда следил за тем, как Молли одевалась. Особенно, когда они куда-то шли вместе. Она, казалось, не уделяла большого внимания своему гардеробу и норовила нацепить на себя первую же тряпку, которая подворачивалась ей под руку. Временами у Остина складывалось такое ощущение, что она воспринимала их совместные выходы в свет как своего рода тяжкий крест, который ей помимо воли приходилось нести. То ли она и вправду не любила светских мероприятий, думал Остин, то ли надевала на себя маску страдалицы намеренно – чтобы испортить ему настроение.
Из ненависти к ее бесцветным, старомодным нарядам он даже как-то раз взялся за ножницы и изрезал на кусочки одно ее особенно уродливое платье. Разбросав обрезки по полу спальни, он стал ждать, что будет дальше. Но ничего не случилось. Молли сказала только, что если бы кусочки были побольше, их можно было бы отдать соседской девушке по имени Кэрол, которая занималась шитьем лоскутных ковриков.
Ее умение держать себя в руках временами вызывало у Остина вспышки ярости. Когда-нибудь, думал он, я сделаю так, что она потеряет над собой контроль. Рано или поздно, но это случится. Обязательно.
Молли поставила перед ним готовый торт. Хотела, должно быть, чтобы он на него полюбовался.
– Лимонный, – сказала она при этом. – Твой любимый.
Вот как она ставит вопрос! Его любимый, не ее. Мы, дескать, такое не едим. На торте желтым кремом было выведено: «С днем рождения, Остин». Он знал, что торт приготовлен по новому рецепту и содержит минимум холестерина. «Должно быть, – подумал Остин, – вкус у него, как у промокашки».