– Но тогда ты и вправду ничего не поняла, – сказал Немезио, зашагав по тропинке.
– Это ты не понимаешь меня, – не отставала Мария.
– Ты не видишь ничего, потому что живешь с шорами на глазах, но я тебя люблю, Мария. – Он остановился и умоляюще протянул к ней руки.
– Тогда останься со мной, – решительно сказала она.
– Я тебя люблю, Мария, но в этом дерьмовом мире жить не хочу. – Это было его последнее слово.
– Ты любишь свободу, которой не существует, – бросила ему Мария. – И идеалы твои – идеалы циркачей, цыган и бродяг. Не будешь ты никогда ни хорошим отцом, ни хорошим мужем. Все вы пустобрехи! Что вы можете сделать?
– Но я люблю тебя, – искренне улыбнулся он ей. Его зеленые глаза смотрели на нее с нежностью. – И ты меня тоже любишь.
– Да иди ты к дьяволу, бродяга!.. – Они уже были на городской улице, и Мария бросилась к остановке трамвая, который отвез бы ее в центр. Она бежала, и слезы застилали ей глаза. Но ей хотелось бежать еще быстрее, чтобы убежать навсегда от этого циркача, за которого она имела глупость выйти замуж.
Немезио догнал ее у самой остановки. Он сжал ее в пылком объятии, и Мария зарыдала на его плече. Так они и простились на этой трамвайной остановке, простились долгим поцелуем, который имел соленый привкус слез, посреди залитой солнцем улицы, не замечая никого вокруг.
– Сколько можно тебя ждать! – закричала мать, когда Мария наконец добралась до нее. Джулио с радостным гуканьем потянул к ней ручонки со стульчика. – Я уже спускалась к булочнику, чтобы позвонить к Больдрани. Там сказали, что ты ушла сегодня утром ко мне. Где ты шаталась все это время?
Лицо Марии было искажено, она тщетно пыталась совладать с волнением, в которое привела ее встреча с мужем.
– Прошу тебя, мама, – сказала она, направляясь к ребенку, – не строй из себя полицейского.
– У тебя юбка мятая, – ткнула в нее пальцем Вера, – и кофта точно жеваная, а в волосах трава. Куда это ты ходила? Где ты болталась, вместо того чтобы прийти к своему сыну?
– Я взрослая женщина, – твердо возразила ей дочь. – Я работаю. И никому не должна давать отчет, где бываю.
– Ты шлюха, – прошипела Вера. – Ты мерзкая шлюха. Ты уже занимаешься этим прямо в поле. Ты стыд потеряла совсем. О господи! – воздела она руки к небу. – Сколько же грехов я совершила, что ты наказал меня такой дочерью.
Мария яростно взорвалась и, уже не думая, что ее слышно в открытое окно, закричала на мать:
– Я тебе сказала, прекрати! Я замужняя женщина.
– Сбежавшая от мужа, – парировала Вера, не заботясь о том, что скажут соседи. – Где он, твой суженый?