– Будь славен, господь! – сказал, входя, дон Оресте.
– Во веки веков будь славен, – эхом откликнулись Чезаре и Джузеппина, а за ними и младшие.
– Поужинайте с нами, – пригласил его Чезаре, в то время как священник, стоя в дверях, благословлял их.
– Стакан воды, – согласился тот, садясь на стул, торопливо придвинутый Джузеппиной. Сутана его была в пыли, башмаки изношены от долгой ходьбы, на шее платок в красно-синюю клетку, чтобы предохранить воротник от пота.
– Что мы можем сделать для вас? – Этот вопрос Чезаре, заданный со взрослой серьезностью, заставил священника улыбнуться.
– Я пришел сюда, чтобы спросить вас о том же, – ответил он мягко.
С длинной бородой и уже заметной лысиной, с усталыми глазами и глубокими морщинами, избороздившими лоб, он казался старше своих пятидесяти восьми лет.
– Но мы ни в чем не нуждаемся, – уверил его Чезаре, положив свою ложку на стол.
– А дети? – У дона Оресте было в этот вечер еще много дел, и он знал, что с этим парнем бесполезно заводить разговор издалека.
– Дети, – сказал Чезаре, – слава богу, в порядке. Они сыты, обуты, одеты и не более грязные, чем мы были в детстве. А когда придет время, младшие пойдут в школу.
– Они у вас худенькие, истощенные, – покачал головой священник.
– Они дети, – возразил парень решительным тоном. – Все дети худые. И я был такой, а вырос и стал сильным. Все дети кажутся слабыми.
– Ты упрямый, тебя не переспоришь, – пробормотал дон Оресте неодобрительно, – Если ты вобьешь себе что-нибудь в голову, то хоть кол на голове теши. Сколько же могут соседки следить за твоими братьями? У них же свои дети. Жизнь трудна, Чезаре. Все мы ломаем надвое хлеб, которого едва хватает на одного. – Он снял с шеи свой клетчатый платок, вытер им пот со лба и сунул в широкий карман сутаны. Дети продолжали шумно есть похлебку, время от времени давая друг другу тумака, но не мешая разговору взрослых.
– Подруги моей матери помогают нам по доброй воле, но, если не смогут помогать, мы с Джузеппиной справимся и сами, – ответил Чезаре. Он говорил спокойно, был сдержан и уверен в себе.
– Эти дети нуждаются в помощи и руководстве, – заметил священник, продолжая гнуть свою линию.
– Поговорим начистоту, дон Оресте, – сказал, улыбаясь, Чезаре тоном взрослого человека, которому незачем юлить. – Что вы надумали относительно моих братьев?
– Их нужно пристроить. Вот что я надумал. – Это означало попросту, что детей нужно отдать в приют.
– Куда? В Мартинит? – Это был известный во всем городе приют для детей-сирот, приют для простонародья.
– Да, там они будут обеспечены всем. Там есть школа, там их обучат ремеслу.