– Я не собираюсь с вами общаться. Убирайтесь вон! – заявил Лещинский, поворачиваясь к ней спиной.
Дубровская была в растерянности. Лицезреть его зад, тем более ловя на себе насмешливые взгляды конвоиров, она не собиралась.
– Я пришла извиниться, – сказала она.
– Извиниться?! – воскликнул Лещинский, все же поворачиваясь к ней лицом. – Вы считаете, что можно так прийти и извиниться. Этого, на ваш взгляд, достаточно для того, чтобы оправдать предательство?
– Я вас не предавала.
– Вы поступили подло, заверив меня, что выполнили мою просьбу и уничтожили важную улику! – Лещинский был страшно рассержен. Его губы сжались в тонкую линию, ноздри побелели. – Я рассчитывал на это. Черт возьми, я бы не тронул Лежнева, скажи вы мне, что газета находится у обвинителя!
– Я пыталась остановить вас, – оправдывалась Лиза. – Я всегда говорила, что вы выбираете ложный путь.
– Что мне до ваших слов? Я не просил вас рассуждать. Неужели это так много – просто выполнять мои просьбы и не заниматься самодеятельностью?
– Но я же адвокат. Я хотела…
– Мне нет дела до ваших желаний, – оборвал он ее на полуслове. – О, господи, лучше бы я предпочел Ройтмана! Вы, похоже, так и не догадались, почему я не отмел вашу кандидатуру сразу же, когда прохвост Карасев пригласил вас на предъявление обвинения? Вы думаете, что я пожалел денег, отвергая помощь лучших адвокатов России? Ничего подобного! Я надеялся на себя! Я знал, что я лучший! Мне не нужны были чужие амбиции, это дикое желание заработать на моей защите славу. Я нуждался лишь в помощнике, молодом, умном, расторопном, в том, кто станет моими ногами на свободе, моими ушами, моими глазами. В том, кто будет выполнять мои просьбы безоговорочно, не задавая вопросов и не внося ненужные коррективы. Я надеялся на вас. И что я получил? – Он уставился на Лизу, словно ожидая, что она из молодой привлекательной девушки разом превратится в лягушку. – Я получил черную неблагодарность! Моя помощница, видите ли, возомнила, что сможет за меня определять ход защиты и делать то, что ей заблагорассудится! Зачем вы ходили к моей жене? Зачем? Я вас об этом просил? Потом все ваши рассуждения, снабженные доброй порцией нуднейших нравоучений о чести и совести. Да оставьте вы меня в покое! Позвольте мне самому определять, как защищаться. Но нет! Вы решили, что способны давать уроки. Да кому? Самому Лещинскому!
– Но я додумалась до того, как злоумышленник проник в вашу комнату, оставшись незамеченным для камер наблюдения, – выложила она последний козырь, отчаянно понимая, что делает это не вовремя и впопыхах.