Мать всхлипывала на плече няни. Та, оторопев от такого натиска своей воспитанницы, не знала, что и сказать.
– Мама, дорогая! Тебе надо жить дальше. И мне неприятно это говорить, но надо подумать о работе…
– О работе?! – хором воскликнули мать и нянька.
Елизавета с удовлетворением отметила, что ее предложение возмутило общее спокойствие, словно всколыхнуло неподвижную тину стоячего болота.
– Вот именно. Вы разве забыли наш недавний разговор, няня? Так я вам напоминаю. Мы скоро по миру пойдем с протянутой рукой. Ты этого хочешь, мама? Пора взять себя в руки и поглядеть правде в глаза. Папы больше нет! Нет его! И больше никогда не будет!
«Я ли это говорю? – изумилась Елизавета. – Эти слова висели надо мной как дамоклов меч. Я не смела их произнести вслух. Словно это могло что-нибудь изменить. А сейчас меня как будто что-то отпустило. Я говорю, и мне не страшно».
– Папы нет, – повторила она, пробуя на вкус горечь сказанного. – Нам не на кого надеяться. Возможно, придется распродавать имущество, чтобы продержаться на плаву. Кроме того, вот уже несколько месяцев как мы ничего не платим Софье Илларионовне. Спасибо, что она нас не бросила!
– И не брошу!
– В общем, так, мама. Я даю тебе время что-то сообразить насчет работы. А пока займись Денисом. Он совсем от рук отбился. Мотается по подъездам, курит.
За дверью метнулась тень. Денис поспешил убраться к себе.
– Ах он проказник! Я ему уши-то пообрываю! – задохнулась от гнева няня.
– Вот-вот, займитесь этим. А на кладбище и в церковь мы с тобой вместе сходим, мама! Но не ранее чем через две недели. К празднику поближе.
– Все-таки ты неправа, дочка, – вздохнула мать. – И выключи, будь добра, эту чертову люстру. Глаза режет, спасу нет.
– Первые разумные слова, которые я слышу! – усмехнулась Елизавета.
Роман Плешков, зять покойного Георгия Громова, а ныне потерпевший по громкому уголовному делу Александра Суворова, в этот вечер вовсе не торопился домой. Он не спешил покидать спортивный клуб. Но, потея на беговой дорожке, Роман меньше всего задумывался о своей физической форме. Он думал о том неотвратимо приближающемся дне, когда ему опять придется встретиться с этими людьми лицом к лицу. Пусть это произойдет в зале областного суда, в присутствии полусотни свидетелей, но легче ему от этого наверняка не будет…
В тот февральский вечер Роман дожидался Громова около подъезда. Похлопывая озябшими руками, он с нетерпением ждал, когда его машина прогреется. На улице было чертовски неуютно, но душу Плешкова согревали приятные сердцу думы. И дело, пожалуй, было даже не в той смазливой молодке, являющейся ему законной женой, верной и заботливой, поджидающей своего мужа с кастрюлей украинского борща и пампушками. Было просто замечательно, что у этакой красавицы и умелицы имелся, помимо всех иных достоинств, колоритный папаша, директор крупнейшего на Урале ликероводочного комбината. С таким тестем можно было занять достойное место под солнцем. И пусть пока он, Роман Плешков, карьерных высот не достиг, но выигрышный лотерейный билетик судьба ему в карман уже подложила. Так что вилла в Ницце, как ему казалось тогда, это только вопрос времени. Он уже кожей чувствовал теплое дыхание южной ночи…