Остаток этого солнечного дня прошел не так удачно, как прежние. После ужина Марина сослалась на головную боль и легла пораньше спать. Полич тоже остался в номере, беспрестанно курил, что раньше за ним не наблюдалось, и размышлял. Короткая летняя ночь подошла к концу, а он, уставший после ночного бдения, только-только смежил веки.
Кажется, это произошло в последний вечер их пребывания в Петербурге. Был заказан праздничный ужин в номере. Белые высокие свечи, несколько бутылок превосходного вина, фрукты, сладости. На горячее, как помнится, были омары. Марина чувствовала себя уютно в обществе неистощимого на выдумки Полича. Иногда ей в голову закрадывалась предательская мысль о том, что в их отношениях с Сергеем никогда не было подобной легкости. Она всегда чувствовала себя такой уязвимой. Здесь же, в этом волшебном городе, до отказа дышащем историей, романтикой и любовью, она впервые почувствовала себя свободной, далекой от переживаний, косых взглядов и ненужных советов. Ей было так уютно за широкой спиной Полича, что она ловила себя на мысли, что ей вовсе не хочется возвращаться домой. Виктор Павлович был неизменно корректен. Поначалу Марина слегка нервничала, предполагая, что он предпримет нечто такое, что вынудит ее на серьезный разговор. Она не нуждалась в ухаживании, комплиментах, хитрых мужских уловках, целью которых являлась ее одинокая постель. Она хотела покоя. Но Виктор Павлович вел себя так корректно, что всякие ее опасения быстро развеялись. Каждый раз он желал ей доброй ночи, целовал руку, без малейшего намека на интимность, и уходил к себе в номер. Марина с облегчением вздыхала и оставалась одна. В конце концов она расслабилась и полностью отдалась новым впечатлениям: она смеялась его шуткам; видела мир его глазами; посещала те места, которые нравились ему; пробовала те блюда, которые предпочитал он.
В тот прощальный вечер погода испортилась. Заморосил унылый дождь. Но в номере Марины, за тяжелыми темными портьерами с массивными кистями, в окружении позолоты, в мягком полумраке свечей было несказанно приятно. Отгородившись от всего мира, они чувствовали себя превосходно. Вряд ли через несколько дней они смогли бы вспомнить, что раскололо этот безмятежный вечер. Возможно, это был вопрос Марины, может быть, неосторожная реплика Полича, но так или иначе разговор коснулся Петренко.
– Я понимаю, как тебе тяжело, – говорил Виктор Павлович. – Поверь, и мне нелегко разговаривать с тобой на эту тему, но, Мариночка, надо смотреть на вещи реально.
– Что ты имеешь в виду? – лицо Марины словно окаменело.