«Да что со мной такое? – удивлялась она. – Это же мой Сережа, и я его люблю безмерно. Почему же я заискиваю перед ним, словно боюсь, что он узнает обо мне такое, что разом изменит его отношение ко мне? Бог свидетель, мне не за что краснеть. Мне не с чего трястись перед ним как овечий хвост. Неужели я боюсь? Только вот чего?»
Марина боялась. Она не хотела себе признаваться в том, что мерзкий скользкий страх уже прочно поселился в ее душе. Она с отчаянием поняла, что любит Сергея так сильно, что не может даже подумать, что потеряет его. Если у него все так плохо, как рисовал ей Полич, то единственное, что ей остается на многие годы, – это такие вот свидания, в таких отвратительных местах, и такая же любовь: дикая, торопливая, без ласки и нежностей, словом, звериная; а кроме того, тяжелый взгляд, от которого не убережется ни одна жена заключенного, – не изменяет ли она, чем занимается долгими вечерами у себя дома. Недоверие в его глазах, потом – отчуждение… Не случайно, что после освобождения многие браки рассыпаются, не выдержав груза подчас необоснованных подозрений.
Марина цеплялась за свое счастье столь же отчаянно, как утопающий хватается за соломинку. Она обнимала Сергея, нашептывала ему ласковые слова, но ощущала уже испытанное ею странное чувство, что все это происходит не с ней, а она наблюдает происходящее со стороны.
После слез и признаний пришел черед и для спокойного разговора.
– Сережа, может, есть необходимость сменить адвоката? – задала Марина давно волнующий ее вопрос.
Петренко только покачал головой.
– Виктор Павлович сказал, что это не вопрос денег. Он может оплатить и другого защитника.
– Ах, этот Виктор Павлович. Образцовый джентельмен! – зло бросил Сергей.
– Что с тобой? – удивилась Марина.
– Да ничего, – спохватился Петренко. – Прости меня, я обозлился на весь белый свет. Конечно, он тут ни при чем.
– Мы говорили о Дубровской, – напомнила Марина.
– Нет нужды искать кого-то другого. Она из кожи вон лезет, чтобы мне помочь.
– Боюсь, она мало преуспела.
– Знаешь, я иногда думаю, что мне может помочь только господь бог. Так что давай дадим ему возможность вмешаться.
– Сережа, меня беспокоит твое безразличие. Создается впечатление, что ты смирился со своим положением.
– Да нет… У меня было достаточно времени для размышлений. Я думаю, детка, что меня или слишком ловко подставили, или…
– Или что?
– Или я не знаю.
– Сережа, я хотела тебя спросить, – Марина осторожно подбирала слова. – Скажи, ты не виновен?
Он оттолкнул ее в сторону так резко, что она едва не ударилась головой о дужку кровати.