— Все, время истекло, одевайтесь и по камерам, — сердито произнес старший мент, опасаясь, что баня может окончиться серьезным ЧП. — Не научились себя нормально вести — сидите грязными…
Уже в камере у Свечи состоялся долгий и обстоятельный разговор с Конвертом. Виталик деликатно и осторожно задал несколько вопросов, касавшихся покойного Глобуса. Безусловно, он проверял правдивость недавних слов Свечникова. А тот не скрывал от него почти ничего. Вкратце рассказал и о покойном братане, и о своих делах, и о неудачной курганской поездке и, естественно, о поисках киллера Македонского, завалившего вора.
В конце беседы взгляд уркагана заметно потеплел.
— Значит, сученка того, киллера ищешь?
В голосе Конверта прозвучали явно одобрительные интонации.
Свеча кивнул.
— Ищу. Наказать его, гниду, хочу, нутро его поганое выпустить…
— Правильно, такие вещи смываются лишь кровью. Может, я тебе чем-нибудь помогу, — медленно, обращаясь словно не к собеседнику, а к самому себе, произнес Виталик. — Меня через неделю выпускают. Как откинешься, позвони. Телефончик запомнишь?
А вечером того же дня Свечников через того же Конверта получил «маляву». Межкамерная переписка в «Петрах» была налажена отлично. Развернув запаянную в целлофан записку, арестант прочитал:
Братушка, привет, всех тебе благ! Обращается к тебе Шмель. Хочу поблагодарить тебя за участие в моей проблеме. Я о таких вещах никогда не забываю. Спасибо тебе, брат. Хочу также ответить добром на добро: мы позавчера ехали на «стрелку» для того, чтобы вас в натуре завалить, потому что «стрелка» эта была брошена специально под тебя. Не знаю, как и зачем, но ваши старшие договорились с нашими старшими, чтобы тебя и твоих пацанов подставить. Мы должны были подвести вас под косяк, а потом достать стволы. Если бы даже у нас ничего не вышло, тебя бы все равно вальнул какой-то киллер из ваших. О последнем точно не знаю, пацаны слышали, мне уже в машине сказали. Тогда я еще не думал, что ты человек, наши старшие говорили, что негодяй отмороженный.
Короче, я все написал, что знаю, а уже выводы делай сам.
С уважением к тебе — Шмель. Отложив «маляву», Свеча закурил, но сигарета не пошла впрок. Поперхнувшись дымом, арестант долго и мучительно кашлял.
Да, эта записка оправдывала самые худшие подозрения.
Вспомнились и вчерашние слова Воинова: «Березовские приехали, чтобы тебя и твоих пацанов вальнуть, в натуре! Стволы мы у них в машине нашли! А отмашку на твой завал Лукины дали. Не нужен ты им больше, вот и договорились со старшими березовскими на такой прогон».