Гроб опустили в землю. Я обернулась к Сету.
– Скажи что-нибудь.
Он покачал головой:
– Не могу. Мне нечего сказать.
– Понятно, – сказала я и посмотрела на украшенный цветами гроб. – Мы провожаем тебя в последний путь, сестра. Твои боль и страдания окончены, и мы рады. Мы всегда будем с любовью и улыбкой вспоминать о тебе, как ты и хотела. А когда твой сын вырастет и станет большим, мы расскажем ему, какая ты была храбрая. Ты показала нам, как надо жить, красиво и благородно, без злобы и ненависти в сердце. Ты показала нам, как нужно умирать. Мы гордимся тобой, Габриэль.
Я передала ребенка Сету, потом сняла браслеты и сережки и бросила их в могилу вместе с горстью монет. Затем своим горем сводили меня с ума. Но я знала, что внутри у него идет своя жизнь и что меня не удивит, если однажды утром я проснусь и обнаружу, что Сет снова исчез. Это был его способ существовать, и я полагала, что Сет и дальше ему не изменит.
Потом, однажды ночью, когда я лежала без сна, сгорая от желания пойти к нему и надеясь, что он сам придет, правда открылась мне. Любить кого-то – это желать этому человеку самого лучшего. У меня нет права хотеть, чтобы Сет остался со мной, если он этого не хочет. А удерживать его, привязывать к себе с помощью уловок, на которые горазды женщины, – это все равно что пытаться стреножить дикую лошадь. Когда-нибудь Сет узнает меня лучше и научится мне доверять, а если никогда не узнает и я никогда не смогу его приручить, значит, мне придется жить без него. И, уяснив себе эту простую истину, я заснула и проснулась на следующий день утром спокойной и уверенной в себе.
Однажды вечером в бухте появился корабль с моими друзьями, русскими моряками, которые когда-то продали мне замечательную водку. Я была им рада, а когда мы с капитаном закончили свои дела с покупкой привезенного товара, объявила, что в «Золотой цыганке» их ждет бесплатная выпивка. Один моряк принес гитару, другой – концертино, третий выкатил на середину комнаты пианино. В тот вечер я надела цыганский наряд: множество юбок и цветастую блузку, расшитую бусинками, монетами и лентами. «Золотая цыганка» сотрясалась от песен и хохота. Моряки отплясывали, поражая американцев силой, грациозностью и темпераментом. Я пела для них песни, которые не вспоминала уже много лет – с тех пор, как покинула Россию. Я пела о любви и утрате, печали и радости. И пила много водки, не задумываясь, что делаю.
Сет сидел за столом. Перед ним стояла бутылка водки и стакан. Он, казалось, не слышал музыки и не смотрел на танцующих. Он был погружен в собственные мысли.