– Ты у него последние мозги выбьешь! – кричал он Кавээну. – Он же ничего нам не ответит, если сейчас сознание потеряет.
Кавээн немного успокоился. Игорь понизил голос и спросил наконец у Кавээна:
– Ты чего на них набросился?
– Как чего! – возмутился Кавээн. – Ты не узнал их, что ли?
– Не-ет… – протянул растерянный Игорь. – А кто это?
– А это те самые Степаненко и Петросян, которых из нашего управления год назад выгнали… Ольге-то простительно, она их если и видела, то всего раз-два, не больше…
Игорь внимательно посмотрел на парня, который перестал колотить лбом по столбу и размазывал по лицу кровь из ссадины на брови.
– Послушай-ка! – воскликнул Игорь. – Это точно – Женька! Так тебя, значит, не посадили после той истории, когда ты со своим дружком собрал килограмм золота с погибших при крушении поезда людей? А здесь ты что делаешь? И как около роддома оказался? И зачем детей в машину грузил?..
До Игоря дошло все сразу, и он завалил парня теми же вопросами, которые задавал ему Кавээн.
Парень, до того смотревший на Игоря с некоторой надеждой, увидел на его лице то же выражение, что и у Кавээна, взвыл и сам без малейшего понуждения к тому врезал лбом по столбу…
…Часа два спустя, когда мы с Игорьком сидели у чугунной ограды роддома и курили «Winston», который оба предпочитаем всем другим иностранным сигаретам, и смотрели, как волонтеры из роты «гражданки», то есть гражданской обороны, присланной диспетчером на ЧП в роддоме, приступают к разбору завала, образовавшегося на месте взрыва, а пожарные, справившиеся с огнем, сматывают свои шланги, нас разыскал Кавээн.
Задержанных санитаров мы сдали милицейской опергруппе, младенцев отвезли в больницу, туда, куда поступали и все остальные… Кавээн нашел нас, когда мы обсуждали то немногое, чего удалось нам добиться от пытавшихся украсть младенцев «санитаров». Да-да, именно украсть детей пытались бывшие спасатели Петросян и Степаненко… С трудом выдавив из себя, чего работают они на Кузнеца, главного авторитета одного из самых крупных районов Тарасова, они замолчали, и больше от них не удалось добиться ни слова…
– Вот они, теоретики-аналитики, Фрейд в обнимку с Холмсом! – бодренький Кавээн смотрел скептически на наши заморенные физиономии.
Когда он говорил обо мне, то непроизвольно старался избежать слов женского рода. Впрочем, это касалось не только меня, а вообще всех женщин. Это не было с его стороны ни издевательством, ни злой насмешкой, он сам вообще даже не замечал этого. Просто с мужчинами ему общаться было гораздо проще и привычнее, вот он и старался хотя бы в диалоге абстрагироваться от моего пола. Он вовсе не думал меня оскорбить, и я прощала ему всегда такие «перлы». Простила и в этот раз.