Алган почувствовал, что ударился головой о что-то твердое, рука непроизвольно ухватилась за веревку. Он подтянулся, и в легкие хлынул воздух. В висках стучало. Он услышал крики. Какая-то огромная тень загораживала вид на дальний откос. Затем он различил слова. Послышался топот босых ног по палубе, на него обрушилась сеть, он понял, что его тянут наверх. Вот его опустили на твердую поверхность. Чьи-то руки ощупали тело. Он хотел что-то сказать, открыл глаза — прямо над ним висела кровавая звезда. Она беззвучно рассмеялась, и Алгана окружили тьма и безмолвие.
Когда настал день, буря, разыгравшаяся ночью над поверхностью газовой реки, утихла. Жерг Алган нервно мерял шагами палубу. Примитивный плот из губчатой розовой древесины имел в длину около ста метров, и Алган понимал почему. Разница в плотности древесины и газа была столь мала, что для переноса малой массы требовалось большое газоизмещение. Управление плотом обеспечивалось громадными парусами, которые опускались в газовый поток и служили рулями или веслами. На корме торчала мачта, где в корзине постоянно сидел наблюдатель.
Постройка такого плота не требовала ни особых строительных навыков, ни больших затрат, а потому его попросту бросали в конечном пункте путешествия — ведь он двигался только по течению.
Матросы отличались темной кожей, видно, здесь, вблизи от Центра Галактики, радиация была велика. Они не обращали внимания на пассажира и говорили между собой на неизвестном Алгану наречии. Их слонялось по палубе около десятка, но из трюма доносились смех и выкрики, и Алган решил, что это либо охотники, либо добытчики, возвращавшиеся по окончании сезона в космопорт, чтобы продать свой скудный товар.
Возможно, их далекие предки когда-то попали сюда случайно на потерпевшем аварию корабле, а возможно, с умыслом были оставлены на планете в надежде, что здесь разовьется самобытная цивилизация. Несмотря на примитивный образ жизни, они сохранили манеры цивилизованных людей. В их головах, наверное, царил сумбур: обрывки знаний о прошлом предков мешались с представлениями галактического бытия, но они не выглядели несчастными. Планета была по-своему гостеприимной, а жизнь ее обитателей протекала просто и незамысловато, как в незапамятные времена на тихоокеанских островах Земли, родины всего человечества. «Тихим океаном» цивилизации, контролируемой Бетельгейзе, было пространство, а зачарованные острова и проклятые миры кружились в черной пустоте вокруг бесчисленных солнц.
«Впрочем, эта аналогия не имеет смысла», — решил Алган. Он лежал на носу судна, поглаживая рукой шахматную доску с тончайшими гравюрами, символизирующими Вселенную.