— Эй ты, чучело! В какой стороне Кадор?
Карана с трудом вытащила из чана кожу, лежавшую там, пока с нее не сойдут остатки мяса, после чего с кожи нужно было соскрести шерсть. Она трудилась у чана уже месяц, но все равно задыхалась от смрада. Кроме того, она чувствовала приближение нового приступа лихорадки, судя по всему, еще более сильного, чем предыдущие. Она понимала, что не переживет его… Внезапно чья-то тень упала ей на лицо, милосердно заслонив его от лучей палящего солнца. Карана устало взглянула вверх.
— Я, кажется, с тобой разговариваю! — сказала красавица, сидевшая на рослом черном коне. — Мое имя Магрета, и я желаю знать…
Надменный тон этой преспокойно разгуливавшей на свободе незнакомки вывел девушку из себя.
— А мое имя — Карана, и я не чучело, а свободная женщина из Баннадора, — со злостью ответила она, перетащив кожу на стол со скребками для шерсти. Она вытерла пот с лица тыльной стороной руки, при этом измазав щеку зеленой слизью. Шапка упала у нее с головы, и по плечам рассыпались огненно-рыжие волосы.
— Это ты-то свободная женщина? — переспросила Магрета, при этом на ее лице не было и намека на улыбку.
— Меня обокрали. А это единственная работа, которую я сумела найти. Но еда и вода стоят больше, чем я зарабатываю в день, и мой долг хозяину увеличивается с каждым днем.
Карана наклонилась за шапкой. Ее талию опоясывал ржавый железный обруч, прикованный цепью к чану. В этот момент из сарая выбежала жилистая баба и начала хлестать ее по голове связкой прутьев. Девушка упала в грязь, закрываясь от побоев руками.
— За работу, ленивая рыжая сволочь! — осыпая Карану ударами, верещала надсмотрщица, половину лица которой покрывали струпья вечно гниющих язв. Вскоре она утомилась и скрылась в сарае, а Карана подползла к чану и с трудом поднялась на ноги. Нос у нее был разбит, и на вонючие кожи из него капала кровь.
— Я еду на запад, за Туркадское Море, и буду недалеко от Баннадора, — сказала Магрета. — Могу что-нибудь передать твоей семье.
— Я умру, пока ты туда доедешь, — сказала, трясясь в ознобе, севшая в грязь Карана. — Помоги мне, пожалуйста! В Баннадоре у меня поместье. Я верну тебе деньги.
Несчастные и обездоленные люди встречались на каждом шагу, но что-то в лице Караны заставило Магрету, познавшую на своем веку жестокость и несправедливость, прислушаться к словам девушки.
— Сколько же ты должна? — спросила она Карану.
— Десять серебряных таров.
Магрета так долго молчала, что Карана испугалась, не раскаялась ли та в том, что проявила к ней участие, а может быть, у путешественницы не было денег.