* * *
Соня пришла, когда он стал терять терпение. Плюхнулась на стул и положила голову на вытянутые руки.
– Устала, как собака! – сказала жалобно.
– Да еще голодная! – укорил Крайнев. – День не емши…
Соня глянула на него изумленно. Крайнев молча поставил перед ней миску горячей щей (он протопил печку), положил ложку и кусок хлеба. Пока она ела, он сидел напротив и смотрел взором строгого родителя. Когда миска опустела, он убрал ее, поставив взамен сковородку со скворчащей яичницей.
– Я столько не съем! – взмолилась Соня.
– Надо бы! – сурово сказал Крайнев. – Ладно, помогу…
Потом он напоил ее чаем и, войдя в роль, даже промокнул губки чистым полотенцем.
– Может, и спать меня уложишь?! – прыснула Соня. – Как деточку?
– Обязательно! – согласился Крайнев. – Только деточку надо раздеть.
– Ты что? – испугалась Соня. – Вдруг кто войдет?!
– Дверь на запоре, – успокоил Крайнев.
– Все равно… – застеснялась Соня.
– Вчера у нас получалось!
– Ночью. Сейчас день…
– Кто здесь врач? – Крайнев упер руки в бока. – Кто вчера совал меня в лохань и трогал за всякие места?
Соня вздохнула и стала медленно раздеваться. Время от времени она жалобно поглядывала на Крайнева, ожидая, что он передумает, но он не сжалился. Сбросив с себя все, она попыталась нырнуть под одеяло, но Крайнев перехватил.
– Деточку надо переодеть, – сказал строго. – Закрываем глазки и не подглядываем!
Он усадил ее на койку и начал с чулок. Соня догадалась, что происходит, и сидела смирно, кусая губы, чтоб не рассмеяться. Крайнев застегнул на ее талии пояс, прикрепил к нему резинки чулок, затем, бережно приподняв, надел панталончики. Соня не утерпела, приоткрыла левый глазик, и, заметив кружева, тихо ойкнула. Крайнев погрозил кулаком. Бюстгальтер оказался в самый раз. Прикрыв это великолепие короткой рубашкой, в годы его юности называвшейся "комбинашкой", Крайнев отступил и критически оглядел творение своих рук.
– Можно смотреть? – робко спросила Соня.
– Рано! – осадил ее Крайнев.
Все так же не торопясь, он надел ей клетчатую юбку с поясом на широкой резинке, застегнул блузку. С ботинками пришлось повозиться – длинная шнуровка с непривычки давалась плохо. Соня в нетерпении заерзала, он успокоил ее, погладив по ножке. Остался завершающий этап. Достав из сумки карандашик помады, он подкрасил ей губы.
– Оп-ля! Готово!
Соня вскочила и торопливо стала себя осматривать, трогая то, блузку, то юбку, то ботиночки.
– Зеркало бы!
– Эйн, цвей, дрей! – гнусным голосом волшебника из сказки произнес Крайнев и вытащил из-за шкафа зеркало. Соня уставилась в свое отражение и долго не могла оторваться, поворачиваясь то одним, то другим боком. На лице ее отражался такой сонм чувств, что Крайнев испытал неизъяснимую радость.