А генеральные конструкторы? Пожалуй, если выигрыш выпадет в обоих стаканчиках, можно будет разрешить им пожать руки над красным кремлевским ковром. А пока пусть остаются друг для друга темными и даже с одной точки зрения не существующими лошадками.
Он не знал, сколько прошло времени. Некогда было взглянуть на часы, да и вообще-то не так просто – это вам не отвернуть уголок рубашечки и зыркнуть в циферблат летней порой. И спросить «который час» тоже было не у кого. Ближайшие собеседники спокойно дышали вдали, под пеленой атмосферы, но и с ними не получалось балаболить отсюда. Да и, скорее всего, за время неконтролируемых маневров дециметровая антенна дальней связи отвалила куда-нибудь в сторону, так что даже когда удастся (если повезет!) добраться до кабины, то и тогда сразу не выйдет – вначале надо будет нацеливать тарелку на родную голубизну и аккуратно двигать регулятор, подстраивая диапазоны, – ведь ракета меняет вектор, да и Земля вращается. Черт возьми, когда эта сложность засвечивает всеми ракурсами, становится вообще подозрительно, как вся эта природно-техническая машинерия не сбивается с ритма тут же и насовсем! Правда, у Волкова есть собеседник, находящийся ближе: в процессе вращения корабельная связка периодически проносится над местом его обитания. Но не стоит думать о Юрии Алексеевиче сейчас. К тому же нет у него не то что отвернутой в сторону, а вообще никакой антенны, способной вести диалог на дистанции десятков километров.
И по всем этим причинам Владислав Николаевич понятия не имел, сколько прошло времени вообще. Зато он точно знал – запланированный график сбился окончательно, слишком много минут, часов или лет он провозился с открыванием двери «Кузнечика». Может быть, при взлете какие-то непредусмотренные перегрузки перекосили не слишком прочный корпус и люк немного заклинило? Он абсолютно не ведал ответов на такой вопрос. Так что сейчас могло радовать одно: ему абсолютно не надо возиться со створкой снова. «Кузнечик» будет сброшен с орбиты Луны, и абсолютно не имеет значения, с закрытой или открытой дверью он осуществит строительство нового кратера.
Вообще-то, если по-честному, Владиславу Николаевичу совершенно не требовалось смотреть на часы: время для него давно уже перешло в другую, не всякому понятную категорию. Задача о единстве объединения времени, пространства и материи в цельный конгломерат, над которой бьются физики-теоретики всего мира, в некой удаленной координате того же времени и пространства советским космонавтом-исследователем Волковым решалась однозначно. Он четко знал, что его время измеряется в материи. Конкретней, в ее отдельном виде – в газообразной субстанции под названием кислород. Когда имеющаяся в его распоряжении субстанция будет окончательно связана в несколько усложненное образование, время космонавта Волкова остановится.