– Знаете, Жак, я почему-то очень надеялся, что на этом астероиде мы найдем что-нибудь необычное: он ведь такой редкий – весь металлический. Я хотел, чтобы это оказался какой-нибудь суперзвездолет из далекого прошлого, потерянный когда-то некой галактической империей. Мы бы вскрыли его люки и нашли бы там страшных чудовищ, против которых следовало объединить все человечество, даже этих сумасшедших внизу. А вокруг все оказалось так обыденно – даже зло берет.
– Господи, Альбер, сколько вам лет? – откликнулся на его вызов астроном. – Я даже завидую вашей наивности. Наверное, неплохо быть специалистом в областях, не связанных с фундаментальными науками – можно верить в чудо. Вы до сих пор не знаете, что мы одиноки в нашей части Вселенной? А может, и во всей бесконечности?
– Глупости вы изрекаете, хоть и специалист, – запальчиво возразил сапер. – Вы хотите меня убедить, что никаких чужаков не существует? Но ведь против вас говорит куча фактов. Один звездный проход чего стоит. Я уж не говорю о Гаруде. Единственный известный нам провал в пространстве и тот соединяет две системы, в каждой из которых есть по одной пригодной для жизни планете.
«Одна уже не пригодна», – подвел про себя итог Кьюм.
– Послушайте, Альбер, в астрономии есть столько разных малопонятных вещей, и расстояния до них так непредставимо далеки, что, если хотя бы часть из них объяснять разумным проявлением метагалактических обитателей, они будут заняты по уши, создавая эти чудеса природы, на собственные, неизвестные нам потребности у них просто не останется времени.
– Жак, ваши научные аргументы, может, и значили что-то в веке, допустим, двадцатом, тогда они верили, что близки к конечному пределу знаний и Вселенная, при определенном взгляде на нее, проста. Но объясните мне, например, существование Портала?
– Дорогой мой, мы не до конца понимаем само появление разума вообще и тем более жизни. Наука, к вашему сведению, не объясняет «зачем», она просто пытается ответить «как».
– Вы ведете спор некорректно, ведь вы же ученый. Я вас спросил о конкретной физически наблюдаемой и используемой вещи, а вы уводите меня в тавтологию.
– Но я же не выдающийся гений, то, что я вам изложу, вы можете сами прочитать. Список подходящей, в меру популяризированной литературы я могу вам выдать. Там вполне сносно и, на мой взгляд, математически безупречно дается объяснение «окон» в пространстве.
– Но интересно, что вы сами о нем думаете? Неужели на сто процентов верите в его природное происхождение?
– Слушайте, но какое дело природе до моих мыслей о ней? В науке всегда интересен результат. Если гипотеза достаточно объемно охватывает явление и, более того, предсказывает что-то еще неизвестное и это подтверждается, тогда это становится теорией, и всем становится до лампочки, насколько невероятными данные мысли казались вначале. Наука уже давно очень высокоспециализированная область, потому мы вынуждены опираться на авторитетов, хоть что-то должно приниматься на веру. Нельзя объять необъятное и критически осмыслить все исходные предпосылки и все возможные следствия.