Ведомственный крематорий Белоярского УФСБ сильно отличался от нашего, в Н-ске. (См. «Технология зла».) Он представлял собой внушительных размеров подземелье: с давно не мытым полом, со стопкой перепачканных кровью носилок и с тремя печами допотопного образца. Кондиционер здесь то ли не работал, то ли вовсе отсутствовал. И от запаха горелой человечины буквально нечем было дышать. На лавке у стены сидели двое служителей в зеленых халатах. Завидев нас, они неуклюже вскочили на ноги.
– Проверяющие из Центра, – солидно представился Логачев.
– За время нашего дежурства никаких происшествий не произошло! – даже не спросив документы, выпалил старший из них – высоченный, сутулый, со свисающими до колен ручищами.
– Никаких, стало быть… Гм. А кто у вас в печках жарится? – «ласково» осведомился я.
– Да трое ментов спятивших! – желтозубо ощерился «сутулый». – Недавно из леса привезли, где они, гады…
– Кто приказал кремировать трупы?! – в голосе Логачева послышались отдаленные, громовые раскаты. А в светлых глазах полыхнула молния, заставившая детину осечься на полуслове и побледнеть.
– Начальник морга… майор… Голубев, – запинаясь, пробормотал он.
– И где сейчас этот майор?! Вернее, уже старлей.
– У с-себя в кабинете! – «сутулый» испуганно съежился.
– Так-та-а-ак, – взгляд Васильича не предвещал ничего хорошего.
– Мы ж чего. Мы только исполнители! – виновато заморгал второй служитель – низенький, толстый, щекастый. – Шеф прибежал как ошпаренный и давай орать: – «Приказ Ротанова! Не сметь канителиться! Сгною!!!» Пронаблюдал, как сунули мертвяков в огонь, и умчался наверх.
– В одежде сунули? – уточнил я.
– Так точно, в одежде!
– Понятно. Отведите нас к нему, – мрачно распорядился Логачев.
– Иди, Витя, – обернулся «сутулый» к «щекастому». – Я один за печами присмотрю…
Кабинет майора Голубева располагался на втором этаже, в конце небольшого коридора с крашеными, облупившимися стенами.
– Здесь он, – указал младший служитель на обитую кожзаменителем дверь и шепотом попросил: – Разрешите идти?!
Я коротко кивнул, Витю словно ветром сдуло, а Петр Васильевич нажал на медную залапанную ручку. Противно скрипнули несмазанные петли. В ноздри шибануло хорошо знакомым пряным запахом. Мы оба, как по команде, выхватили оружие. Однако стрелять не пришлось. Начальник морга был один и опасности из себя не представлял. Истекая кровью, он корчился на полу. В животе майора торчал загнанный по самую рукоятку кинжал. На губах пузырилась розовая пена – верный признак надвигающейся смерти. А холодный зимний ветер свирепо трепал тюлевую занавесочку на открытом окне…