русский, беспартийный, неженатый
Три тела с забинтованными черепами неподвижно лежали на постеленных на пол матрасах. Выглядели они скверно: землистые лица, ввалившиеся глаза, заляпанная кровью одежда… Вместе с тем я точно знал – тела отнюдь небезобидны, изо всех сил пытался объяснить это Рябову, однако шеф меня не слышал и в упор не замечал.
Неразборчиво бормоча себе под нос, он прохаживался вдоль матрасов, дожидаясь прибытия лейтенанта Казанцева, посланного им за неким приборчиком в ближайший супермаркет. КАК он сумел отдать подобный приказ, я понять не мог, поскольку лично участвовал в похоронах Казанцева три с половиной года назад. Все вокруг казалось хоть и очень знакомым, но каким-то диким, фантастическим, не укладывающимся в привычные рамки. Так что же делить?!! Что-о-о-о?!!
Неожиданно меня осенило.
– Максим не придет! Он погиб в мае 2005-го[1]! – закричал я в ухо Рябову. – А мы с вами непонятным образом перенеслись в начало лета 2004-го[2]. Через пару минут вы получите в челюсть, я в глаз, а эти «полуживые» сотворят ТАКОЕ, не приведи Господи!!! – я попытался встряхнуть Анатольича за плечо, но рука моя ухватила воздух.
– Где тебя носит, лейтенант?! – недовольно возвысил голос шеф.
– Тут я, – глухо донеслось от двери.
Казанцев держал под мышкой собственную, оторванную взрывом голову… (См. «Похититель душ».) Из разорванных шейных артерий били алые фонтанчики крови.
– Прибор принес? – спросил Рябов, ничуть не смущенный видом подчиненного.
– Так точно.
– Отлично! Давай его сюда, и мы…
Закончить фразу шеф не сумел. Три тела взмыли с матрасов в едином страшном порыве и рванулись к выходу, легко сметя с дороги и Рябова, и безголового Казанцева. А я внезапно очутился в пустынном коридоре – у выбитой кувалдами двери мини-крематория конторского морга. Противно воняло горелым человеческим мясом.
– Они… они самостоятельно залезли в печь! – донесся изнутри дрожащий, испуганный голос моего начальника.
«И даже заслонку задвинуть ухитрились», – хотел добавить я. Совсем как тогда, в 2004-м, но… не успел. В уши врезался настырный, требовательный писк. Все вокруг заколебалось, развалилось на куски. Затем вовсе пропало, и я открыл глаза.
В незашторенное окно светило утреннее солнце. Электронный календарь на стенных часах показывал 2 января 2008 года. А на тумбочке, рядом с кроватью, пищал по нарастающей прибор связи.
– На приеме, – взяв его в руки, сипло отозвался я.
– Вставайте, Дмитрий Олегович. С огромным сожалением вынужден прервать ваш недельный отпуск, – прозвучал в мембране вежливый голос Нелюбина. – Вместе с генерал-майором Рябовым мы ждем вас в моем кабинете на Лукьянке. Машину за вами прислать?