– И добавлю – скромнее, – усмехнулся Рикульф.
– Мне показалось, что благородный Седрик столь же скромен, как и ты, достойный, – вставил свое слово в разговор Тах.
– А почему не Родрик?
– Видимо потому, что глупее, – отрезал Тах.
– Пока жив Родрик, Седрику не видать власти как своих ушей.
– Так и Родрик может умереть, достойный.
Рикульф буквально вцепился в лицо молодого горданца маленькими злыми глазками:
– Ты сказал «и Родрик», Эшер сын Магасара, а кто же в этом списке первый?
– Первый, как всегда, Конан из Арверагов. Я полагал, что его судьба уже решена.
– Ты поторопился, горданец.
– В таком случае достойному Рикульфу никогда не быть королем.
Рикульф медленно прошелся по залу. Выбор ему предстояло сделать нелегкий. Одно дело, интриги против гуярского императора, и совсем другое, открытое выступление против него. Союзников у Рикульфа будет, конечно, немало, но ведь и Конан не одинок.
Рикульф остановился:
– В письме Седрика нет и намека на убийство Конана.
– А зачем намекать, государь, когда можно просто убить.
– Даже люди моего клана не простят мне эту смерть.
– А зачем же пачкаться самому? – удивился Тах. – Достойный Рикульф из Гитардов не должен иметь к смерти Конана из Арверагов никакого отношения. Люди найдутся, государь, была бы воля.
– Воля убивать?
– Воля властвовать.
Желание властвовать у Рикульфа из Гитардов было, но желание, это еще не воля, горданец прав. Ибо воля предполагает действие, а не только бесцельные разговоры да мелкие пакости арверагам. В интригах Рикульфу равных нет, но для того, чтобы стать властителем в Восточном Суране, этого слишком мало. Но и на вторых ролях ему уже не быть – либо единственный, либо мертвый. Конан как-то сказал, что победа меняет не только побежденных, но и победителей. Конану из Арверагов мало быть первым среди равных, он рвется к неограниченной власти. И теперь время выбора наступило и для Рикульфа из Гитардов. Императором ему не быть, не следует тешить себя иллюзиями, зато он сможет стать королем здесь, в Восточном Суране. Трудный выбор, но Рикульф его в сущности уже сделал, осталось только найти исполнителей своего великого замысла.
Конан прибыл в Азрубал в первые дни осени, окруженный свитой из вождей союзных кланов и арверагских старейшин. Весь город высыпал встречать гуярского императора. Посвященный Магасар постарался – на всем пути Конана стояли горожане, дружно скандируя:
– Да здравствует император.
Сам Рикульф из Гитардов выехал навстречу императору на скромном гнедом коне, хотя такому могущественному вождю как нельзя лучше подошел бы белый. Оба гуярских вождя спешились и братски обнялись на центральной площади города под приветственные крики гуяров и многочисленных суранских зевак. Кеннет, стоявший в толпе горожан, отметил обилие алых плащей в свите Конана, причем не только на плечах лэндцев, но и многих союзных арверагам вождей, решивших видимо, что алый цвет им более к лицу, чем гуярский синий. Столь разительную перемену подметили и многие гитарды, осудившие арверагов за отход от дедовских обычаев. Но на арверагских вождей шуточки и издевки гитардов не произвели особого впечатления.