Остатки крысиных тушек выпали на «хувер» алым дождем, разом окрасив снег вокруг в розово-красные тона.
Сергеев запрыгнул на «юбку» первым, успел подать Вадику руку, и в тот же момент «хувер» начал боком скользить прочь от здания кинотеатра. Молчун, метко, по-снайперски, бил одиночными особенно настырных грызунов. В боковом скольжении они пересекли площадь, Матвей, сидевший за рычагами, неловко развернул судно, но, хоть и ударившись о стену, все-таки протиснул «хувер» в проем, проделанный в баррикаде взрывом.
Выскочив из Бутылочного Горла, Мотл бросил машину вправо, как раз туда, куда ехать было нельзя – там был затяжной спуск к оврагам, и этот относительно пологий склон колонисты заминировали давно и тщательно.
Машину швырнуло. Раз, другой, третий…
Сергеев, прилипший к холодному, как смерть, металлу кабины, отчаянно застучал по ней ладонью. Матвей, очевидно, сообразил, что едет не туда, и «хувер», проскочив по краю отвала из битого кирпича и прочего мусора, опять скатился влево, на остатки шоссе. Снежное облако вилось за ними, винты взбивали воздух в пену.
– Стой! – закричал Сергеев и снова заколотил по кабине, не чувствуя боли в окоченевшей руке. – Стой! Хватит!
Обороты тягового винта упали, запели тоном ниже нагнетающие моторы, «хуверкрафт» присел на расползшуюся «юбку», словно толстуха в неуклюжем книксене, вильнул корпусом и остановился.
Михаил вскочил, закрутил головой и, спрыгнув с корпуса судна, пробежал несколько шагов назад.
– Молчун! – закричал он отчаянно, и эхо забилось между полуобрушенными стенами, между трупами домов и пустыми оболочками магазинов. – Молчун! Где ты?!
Молчуна не было.
Сергеев был уверен, что тот был на «юбке», когда они проскочили взорванную баррикаду. Он потерял парня из виду в тот момент, когда их мотыляло по гребню над минным полем, и не видел потом, пока они скатились на шоссе. Три минуты? Три с половиной?
Он метнулся обратно к «хуверу» и нос к носу столкнулся с лезущим наружу Мотлом.
– Молчун? – спросил Сергеев сдавленным голосом. – Где Молчун?
– Как где? – удивился Матвей. – Он же с тобой? Снаружи?
Вадик обежал судно с другой стороны и, взобравшись на кучу строительного мусора, замер у развороченной стены, оглядывая окрестности.
В ответ на взгляд Сергеева он только покачал головой.
Матвей, тяжело дыша, спрыгнул на снег, и корка, хрустнув, просела под его ногами.
– Когда он слетел?
– Заводи, – проскрипел Сергеев, чувствуя, что тяжелая черная злоба переполняет его.
Молчун. Друг. Сын, которого никогда не было. Самый близкий человек.
– Перестань даже думать об этом! – сказал Матвей резко и полез обратно в кабину.