Привлечь на свою сторону папу мне ничего не стоило: папа рад был держать дома какого угодно зверя, от слона до обычной серой мышки. Но мама… Она так любила чистоту…
Тогда была начата серьёзнейшая подготовка. Прежде всего я дождалась очередной ангины (ангины у меня бывали часто) и тогда самым «больным» голосом, каким только смогла, сказала:
— Мамочка, а когда я выздоровею, мы возьмём сурка?
— Возьмём, возьмём, — сказала мама. Под глазами у неё лежали тёмные круги: третий день у меня была высокая температура, три ночи мама не спала.
— А где будет спать мой сурок? — спросила я назавтра.
— Где хочешь, — ответила мама и озабоченно посмотрела на термометр. — Всё-таки тридцать семь и семь. Где хочешь, детка. Можно под твоим столиком. Или у дверей.
Разговоры о сурке продолжались каждый день. Болела я долго, и мама сама начинала говорить о сурке, когда надо было принимать лекарство, полоскать горло или — что хуже всего — делать уколы. И постепенно этот придуманный пушистый и ласковый Кубрик стал как бы заочным членом нашей семьи.
Крах наступил внезапно, когда я была уже совсем здорова. Мы обсуждали за обедом, когда пойти в зоомагазин, где, по слухам, бывали в продаже сурки, и я с упоением рассказывала, какие это чудесные зверьки: сидят на задних лапках, будто столбики, а еду берут передними — они похожи у сурков на маленькие ручки с чёрными когтистыми пальчиками. А во время сна посапывают, как крошечные медвежата.
И мама спросила:
— Кстати, на кого они похожи?
Тут я решила блеснуть своими познаниями и небрежно сказала:
— Они из отряда грызунов. Ну, в общем, такие большие крысы.
— Кры-сы? — медленно переспросила мама и побледнела. — И вы хотите, чтобы в моём доме жила крыса?
Напрасно и я, и папа объясняли маме, что это не крыса, что у сурков нет ни хищного острого рыльца, ни тонких жилистых ног, ни длинного голого хвоста. С ручным домашним сурком, который будет спать у меня под кроватью и есть, сидя в уголочке и прижимая к груди морковку, было покончено. И тогда Петька, по кличке Петух, привёл меня в зоологический кружок.
Живой уголок в нашей школе помещался на первом этаже в небольшой, очень высокой комнате, тесно заставленной клетками, аквариумами и горшками со всевозможными растениями. Здесь всегда было шумно: пели птицы, посвистывали морские свинки, пищали белые мыши, скрипело большое колесо, в котором так любила вертеться белка, ворковали голуби. Мы забегали сюда на переменке — поглазеть на разноцветных рыбок, послушать, как розовый какаду Зоя внятно говорит «Попке кашки» и «Зоя — ур-ра!», бросить печенья или горсть семечек совершенно ручной галочке Фомке. Но на занятиях зоологического кружка я не была ещё ни разу.