Cлух распространился мгновенно: из зоопарка исчез удав. Или питон. Словом, змея. Клетку продырявило ещё во время бомбёжки, но никто этого не заметил. А он заметил, расширил отверстие и уполз. Сначала его видели в центральном парке — там ведь и находился зоопарк, ворота которого с сидящими наверху каменными пантерами так хорошо знали все ребята. А потом удав оказался в лесопарке — аж за городской чертой. Как он туда добрался, как пересёк улицы, по которым неслись автомобили и шли люди, — неизвестно. Да это никого и не интересовало. Потому что главным в этой сногсшибательной истории был конец: удав пленил девочку.
— Понимаешь, девчонка, ну, как мы — пятиклассница. Пошла в лесопарк за фиалками, тут он её и схватил.
Моя подруга Муська задыхалась от ужаса и восторга. Светлые волосы её торчали во все стороны, круглое курносое лицо пылало.
— Схватил и не пускает.
— Как — схватил? — недоверчиво переспросила я. — Чем?
— Как это чем?! — закричала Муська. — Конечно же, не лапами. Думаешь, я не знаю, что у змей нет лап? — И драматическим шёпотом проговорила: — Кольцами! Обвился вокруг неё кольцами и не пускает. Народу вокруг — туча, мать девчонки вся поседела. Ему и кроликов дают, и даже ягненочка — не берёт. А когда ему дают бутерброд, так он… — Муська внезапно замолчала, вытаращила глаза и сглотнула слюну, так он его не ест, а отдаёт девочке. Берёт в пасть и подносит к её руке.
— Ну, уж это враки, — решительно сказала я. — Это ж змея, а не рыцарь.
— Не веришь? — закричала Муська. — А про обезьянку забыла?
Правда, была история с обезьянкой. Она удрала из клетки и долго металась по зиявшему оконными проёмами огромному дому возле парка, пока её не словили. Была весна 1944 года, не прошло и шести месяцев с тех пор, как фашисты были изгнаны из города. Очевидцы утверждали, что зоопарку особенно не повезло: туда падали бомбы, туда попадали снаряды, многие клетки были повреждены.
В первый же день прихода гитлеровцев на главной улице появился тигр. Он оглох от пальбы, был смертельно испуган и неуверенно ковылял вдоль домов, поджимая заднюю раненую лапу. И там же, у стены наполовину сгоревшего дома, эсесовец застрелил его — «храбрец» стрелял из машины.