Между прочим, о своем поступке стыдливые присутствующие пожалели уже через несколько минут, когда обнаружили среди вещей покойного еще одну шкатулку. При виде ее Пикар немедленно вспомнил обеспокоенную, вернее, перепуганную маркизу де Бревилье – и приказал открыть шкатулку как можно скорей.
Что же оказалось там? Прежде всего лист бумаги, озаглавленный «Мое завещание» и содержащий текст следующего содержания:
«Покорнейше умоляю тех, к кому попадет эта шкатулка, оказать мне одолжение и передать ее в собственные руки маркизе де Бренвилье, проживающей на улице Неф-Сент-Поль, поскольку все, что находится в шкатулке, имеет отношение только к ней и принадлежит ей одной, да к тому же содержимое никому не может принести никакой пользы, а равно и корысти; в случае же, если маркиза умрет раньше меня, прошу сжечь шкатулку со всем содержимым, ничего не открывая и не перебирая. А чтобы потом не было ссылок на неведение, клянусь Господом, которого безмерно чту, и всем святым в мире, что все сказанное здесь – истинная правда. В случае же, если мое желание, всецело законное и здравое, не будет выполнено, пусть так поступившим будет стыдно передо мной и на том, и на этом свете, и торжественно заявляю, что такова моя воля.
Составлено в Париже пополудни 25 дня мая месяца 1672 года. Подписано де Сент-Круа».
«Ага, – подумал было Пикар, – вот они, те самые дамские секреты маркизы де Бренвилье. Любовная история, конечно…»
Впрочем, он тут же усомнился в правильности своей догадки, потому что под листком с завещанием обнаружился пакет с надписью: «Предназначен г-ну Пенотье, каковой и надо ему отдать».
Ну, поскольку предположить, что Сент-Круа состоял также в любовной связи с Пенотье, было трудно, комиссар Пикар насторожился. Недавний взлет Пенотье по служебной лестнице и слухи, ходившие в связи с ним, вспомнились ему – и он принялся куда более внимательно знакомиться с содержимым шкатулки, составляя опись и непрестанно жалея, что бросил в огонь исповедь Сент-Круа.
Право же, предметы, обнаруженные в пресловутой шкатулке, имели лишь некое касательство к каким-то там любовным историям, а были в совокупности своей необычайно странны. Например, там оказался пакет с сулемой, еще один – с римским купоросом, а третий с прокаленным очищенным купоросом. Известно было, что это очень ядовитые вещества. Нашли стеклянную посудину с прозрачной жидкостью, определить которую на первый взгляд оказалось невозможно. Отыскались здесь опиум, некий минерал, именуемый адским камнем (химики называют его ляпис, и он тоже используется для изготовления ядов), пакетик с сурьмой (очередное опасное средство!), несколько пачек писем и лишь потом – тридцать четыре послания маркизы де Бренвилье. Но ко времени их обнаружения комиссар уже поостерегся считать их чисто дамскими секретами и проявлять по отношению к ним рыцарскую деликатность. Письма были прочитаны, и картина отношений, причем не только любовных, открылась перед дознавателями – отношений столь страшных, что они поняли: самые неправдоподобные догадки о причинах смертей, недавно поразивших некоторых именитых граждан Парижа, верны.