Марина сжала руки. Что она готова была наделать! И он тоже был готов…
Опрометью ринулась к себе, закрыла дверь и бессильно оперлась на нее. Можно умирать со стыда, но если бы не кот… еще одно мгновение… Она хотела его! Господи, да что с ней? Тело изнывало от томления, о, если бы…
Марина вздрогнула. Как ни громко стучала кровь в висках, она различила за дверью легкие, крадущиеся шаги. Десмонд! Он идет к ней!
Она бы рванула дверь и кинулась навстречу, чтобы тут же, на пороге, отдаться ему, но руки так тряслись, что она помешкала. А шаги тем временем начали удаляться. Марина заставила себя осторожно приотворить дверь – и едва не закричала, увидев белую фигуру, словно бы плывущую над полом. Теперь уж точно призрак!
Но лунный луч высвечивал сквозь ткань рубахи отнюдь не призрачные очертания налитого тела, блестел в распущенных черных волосах. Словно ощутив взгляд, женщина оглянулась, и свеча, которую она несла, озарила смуглый профиль и алые губы. Агнесс!
Вот она повернула за угол, а вслед за тем раздалось вкрадчивое царапанье.
Марина не стала ждать, пока откроется дверь Десмонда, и торопливо заперла свою.
Она стояла посреди комнаты, трясясь от ярости. Вот оно что!
Понятно, почему не спал Десмонд – он ждал свою любовницу! А Марина-то подумала…
Как вовремя появился Макбет! Десмонду, видимо, безразлично, с кем проводить ночь. И почему Марина вообразила, что жаждет именно его? Просто он разбудил в ней женщину, растревожил естество, которое теперь алчет удовлетворения. Не обязательно с Десмондом! Ей нужен мужчина – сильный, неутомимый любовник.
Ноги совсем застыли, и Марина, вернувшись в постель, долго еще дрожала, тщетно пытаясь согреться, тщетно пытаясь уснуть.
Утром горничная, принесшая завтрак, едва до нее достучалась (Марина заперла дверь) и, похоже, была недовольна, что пришлось ждать.
– Миледи боялась, что к ней пожалует призрак? – фамильярно осведомилась девица, но Марина глянула столь хмуро, что она благоразумно смолкла.
Чай, крепкий и густой, почти без сливок, масло, намазанное на ломтики белого хлеба… Марине хотелось гречневой каши с молоком и яблок, но откуда им здесь взяться? Делать нечего. Марина глянула на нее почти приветливо. Тем более что камин уже был затоплен, солнце заливало комнату теплыми золотистыми лучами, и все призраки улетучились, а обиды – испарились. Не зря же говорят: утро вечера мудренее!
– А скажи-ка, милая, – осведомилась Марина, пока горничная затягивала ей корсет, – что за зверь такой – брауни?
Девушка так дернула за шнурки, что у Марины из груди, чудилось, вырвался весь воздух.