– Запасливый малый, – констатировал Алан. На полках он обнаружил множество всего – от крекеров и пачек с супами до сухого молока и яичного порошка. Нашлось даже немного муки. – Надо будет не забыть поблагодарить сына Таккеров. Конечно, это не ресторан, но с голоду мы не умрем, это точно. А эти старые мокасины, которые я обнаружил в коробке, гораздо удобнее моих мокрых ботинок.
Дженни улыбнулась.
– Как поживают каяк и лодка? – спросила она, стараясь не думать о его привлекательности и той свежести, которая исходит от него.
– Неважнецки. Лодке кранты. Каяк немного получше, но корпус пробит. Боюсь, моего умения будет недостаточно, чтобы починить его.
В наступившей тишине они оба обдумывали то, что это означало: им придется оставаться здесь до тех пор, пока кто-нибудь не хватится их.
– Дженифер.
Она подняла голову.
– Не переживай, ладно? В конце концов мы выберемся отсюда. Все будет хорошо.
– Да, конечно выберемся. – Она повернулась к огню. Как же они станут жить бок о бок в этих стенах? Это так мучительно, все время видеть, ощущать его рядом и не сметь прикоснуться.
– Ты был прав, Алан. Ты просто мастер на все руки, – сказала Дженни примерно час спустя, почувствовав аппетитный аромат овощного супа, приготовленного Аланом. – Ты, оказывается, и готовить умеешь.
– Ну, чтобы бросить в кипяток сушеные овощи, большого умения не требуется.
– Пахнет очень вкусно.
– Узнаем, когда попробуем. Но овощи еще не проварились как следует, надо подождать еще с полчаса.
Ну что ж, подождать так подождать. Они оба прекрасно исполняли роли в придуманной ими самими пьесе, суть которой заключалась в том, что они просто хорошие друзья и между ними нет ничего, кроме легкой, необременительной дружбы. Однако соблюдать четко установленные границы было нелегко ни ей, ни ему. Он уже несколько раз сбегал наружу под предлогом того, что ему надо принести дров или еще чего-нибудь.
Но горячие, выразительные взгляды, то, как они старательно уклонялись от любого, даже мимолетного прикосновения, игнорировать было просто невозможно.
Для Дженни самое худшее было еще впереди. Пока он был на улице, она оделась в джинсы, рубашку и высохшие кроссовки и совершила вынужденную прогулку наружу. Но, к несчастью, справиться с молнией и шнурками одной рукой она не могла, но и ходить в расстегнутых джинсах и незашнурованных кроссовках – тоже.
– Мне очень неловко просить тебя… – Она сглотнула, нервно прикусила губу, тихонько чертыхнулась и посмотрела на свою забинтованную руку. – Не мог бы ты помочь мне?
Ее смущение и неловкость заставили его на время сбросить ту маску безразличия, которую он нацепил на свое лицо. Он задумчиво почесал подбородок и улыбнулся.