– Если других родственников у Петра Натановича нет, то только вы можете дать разрешение на эксгумацию его тела, – пролепетала Валерия Максимовна, на глазах сжимаясь в размерах и бледнея.
Она предвидела гневный отказ со стороны Евгения, но ей ничего больше не оставалось делать для спасения своей шкуры. Почему-то ее просьбе больше удивилась Яна, у нее просто челюсть отвисла.
– Я, конечно, все понимаю, но побойтесь бога, его только что зарыли, и уже отрывать?
– Думаете, будет лучше, если подождем недельку? – уточнила врачиха, и у Яны мороз побежал по коже, хотя она понимала, что Валерия не шутит, а просто неудачно выразилась. – Сейчас… пока земля еще не спрессовалась…
– Насколько мне известно, проводилось вскрытие, и оно подтвердило смерть от острой сердечной недостаточности, я видел заключение о смерти, когда подписывал бумаги, – наконец-то «разморозился» Евгений, – так что я не вижу смысла.
– Вы не понимаете! – снова перешла на крик Валерия Максимовна, и бисер с сумки посыпался с новой силой.
– Вы успокойтесь и объясните, – решила поддержать ее Яна, понимая, что она находится в шоковом состоянии.
Они вышли на возвышенность с прекрасным видом на весь поселок и присели на скамейку в тени раскидистых каштанов.
Валерия Максимовна собралась с мыслями и продолжила:
– Дело в том, что вскрытие действительно было, но проводила его тоже я…
– Так вы еще и патологоанатомом подрабатываете? – ужаснулась Яна, сразу почувствовав свою ущербность, так как могла лечить только зубы.
– А что делать? – пожала плечами Валерия Максимовна, чуть ли не роняя слезу. – Городской морг переполнен, специалистов в этой области, где нельзя взять деньги с пациента за лечение, мало. Вот я и делаю сама вскрытие, коллеги меня только благодарят, что я им облегчаю работу. Они-то исследуют серьезные случаи – убийства, трупы после аварий. Летом еще одна проблема – много отдыхающих на море и много утопленников. У патологоанатомов появляется много работы, нужно доказать, что человек утонул сам, а не ему помогли. А тут я со своими стариками, которых знаю как облупленных и знаю, от чего они лечились у меня, – вздохнула врач и перевела дух. – Если честно, родственники сами иногда не хотят, и я вскрытие не делаю, если не замечаю ничего подозрительного. В этом случае мне показалось странным, что Петр Натанович умер, когда ничто этого не предвещало, и я взялась делать вскрытие… Не смотрите на меня так! Я знаю, что много на себя беру! За это и поплатилась, надо было сразу отправить его экспертам в город, но я не знала, что моя голова так быстро полетит с плеч. Я увидела инфаркт и по-честному написала заключение, а теперь мне инкриминируют, что я его пропустила… А я все думаю, ночами не сплю: что-то было в смерти Петра Натановича ненормальное. Вдруг я что-то упустила на вскрытии? Помогите мне доказать, что я была права, не отправив его в город! – взмолилась она и опустила глаза. – Ведь если честно, мертвые и живые – две большие разницы.