- А теперь моя очередь, - сказал маркиз, - такой скверный негодяй, как ты, стоит хорошего наказания... Вот тебя сейчас выпорют, как собаку.
- Меня! - крикнул Югэ и сделал отчаянное усилие разорвать сдавившие его веревки.
- Ничего не сделаешь, - возразил маркиз, - веревки врежутся в твое тело прежде, чем лопнут.
И в самом деле, вокруг кистей его рук показались красные полосы, а руки посинели.
Между тем, с него спустили штаны и ремнем привязали ноги и плечи к скамье, растянув его спиной кверху.
Один из охотников взял в руки длинный и гибкий ивовый прут и несколько раз свистнул им по воздуху.
- Бей! - крикнул маркиз.
Глухой стон, вызванный скорей бешенством, чем болью, раздался за первым ударом. После третьего удара Югэ лишился чувств.
- Довольно! - сказал маркиз и велел развязать веревки и прыснуть ему в лицо водой, чтобы привести в чувство.
- Вот так наказывают школьников, - прибавил он.
- Маркиз, - сказал Югэ, устремив на него глаза, налитые кровью, напрасно вы меня не убили: я отомщу вам.
- Попробуй! - отвечал маркиз с презрением и сел снова за стол.
Югэ возвращался в Тестеру, как помешанный. Жилы у него вздулись, виски бились, в голове звенело. Он спрашивал себя, неужели все это было с ним в самом деле: эта встреча, брань, борьба, розги?.. Он весь дрожал и крики бешенства вырывались у него из груди. Коклико тащился кое-как вслед за ним.
Когда Югэ прошел уже мимо последних домов деревни, он услышал за собой шаги бежавшего человека. Он обернулся и узнал араба; белый бурнус его развевался по ветру; он скоро догнал Югэ и, положив руку ему на плечо, сказал:
- Ты был храбр, будь теперь и терпелив. Терпение - это червь, подтачивающий корни дуба, это капля воды, пробивающая скалу.
Он снял свою руку с плеча Югэ и бросился назад, завернувшись в широкие складки своего бурнуса.
Агриппа первый увидел Югэ и был испуган выражением отчаяния на его; прежде чем он раскрыл рот, Югэ сказал ему:
- Оставь меня, я прежде хочу говорить с матушкой.
Он побежал к ней в комнату. Графиня ахнула, взглянув на него: перед ней стоял граф Гедеон, каким он бывал в минуты сильного гнева. Югэ бросился к ней и хриплым голосом, без слез, с глухим бешенством рассказал ей все, что случилось в гостинице "Красной лисицы", спор, борьбу, удары и свой обморок, заключавший сечение.
Графиня де Монтестрюк страшно побледнела. Она схватила сына за руку и спросила:
- Ты отомстишь за себя?
- О! Да, клянусь вам!
- Не клянись! Я это вижу по твоим глазам ... но - подожди!
Это слово, напомнившее ему слова Кадура, заставило Югэ подскочит на месте.