– Ты почему не вежливый? – вяло подступил он ко мне. – Ты меня оскорбил… – И вдруг, хэкнув, он с оскалом выбросил вперед руки, в одной из которых блеснул нож.
– Тормози! Никаких без меня разборок, – скомандовал Андреич. – Давай, Федя, айда!
Я кинул взгляд на джип. За его темным стеклом из-за плеча привалившегося к дверце задом Рыжего видна была лишь ладонь, делающая, как мне показалось, какие-то знаки. Я стал спускаться по уступам вниз, к воде. Андреич последовал за мной, приседая и хватаясь за выступы камней, стараясь не испачкать костюм.
– Скажи только одно, – обернулся я на секунду, – как пронюхали? Мне просто интересно.
– Благодари своих коллег-болтунов, – майор презрительно скривил губы.
Все ясно. Я вспомнил вечер в летней кухне – реплики Колотушина (про богатенького буратину, Клондайк, кружку) и Андреича, застывшего в углу с газетой.
Внизу я разулся, ступил босиком в воду и, почти ложась на нее животом, протиснулся в пещеру. Здесь, в прохладе и темноте я на минуту замер. Что делать? Действовать, как задумал, несмотря ни на что? Будь Андреич один, мы могли бы побеседовать на равных, и, возможно, после этой беседы Андреичу расхотелось бы и золота, и процентов за Гулин долг. Но их шестеро, и Гуля в заложниках…
Протянув руку вперед и вправо, я отвалил торчащий из воды камень и в боковом отвилке нащупал то, что искал.
Когда я выбрался наружу, мне почудилось, будто вечер посветлел, а лицо Андреича стало совсем розовым.
Думаю, даже со стороны чувствовалось, насколько тяжел этот небольшой предмет в моей руке. Сквозь прозрачный полиэтилен, которым была плотно обтянута кружка, проглядывала ни с чем не сопоставимая, манящая желтизна. Краем глаза я видел, что бандиты наверху присели на корточки, всматриваясь. Андреич, улыбаясь, протянул руку. Я поднес кружку почти к самому лицу противника, затем дальше, еще дальше, и с разворотом, описав дугу, зашвырнул ее в озеро. Она бултыхнула, точно гиря, отозвавшись эхом в уступах.
Несколько мгновений все завороженно смотрели, как разбегаются кругами волны, печально хлюпая в кавернах неровных скал.
А я в это время уже выбирался на четвереньках по краю отлогого борта. Шайка Марата бросилась мне наперерез. Я не успел всего на две-три секунды. Меня сбили с ног, несколько раз ударили ботинком (я успел заметить, что бил Лысый).
– Сейчас он нам ее достанет, – сипло проговорил Андреич, выбравшись наверх. – Пусть ныряет за ней. Будет нырять, пока не достанет.
– Там метров двадцать, – заметил кто-то.
– Да хоть сто!
Меня поволокли к обрыву, два раза уронили на острые камни.