Все его служащие просто работали на него, и он платил им за это хорошие деньги. Он не стремился завоевать их симпатии, привязанности или любовь, ему нужны были только их знания, умения, работоспособность и преданность. Пока они на рабочих местах, они принадлежат ему! Кто-то его побаивался, кто-то смотрел с равнодушием, как на банкомат, кто-то любопытствовал, как пышнотелая подруга Эвы Бренда, но одна только Эва видела в нем прежде всего человека. Человечного человека. Она верила в него и неизменно защищала от нападок своей подруги – он несколько раз слышал их разговоры. Эва неизменно была рядом: незаметная, молчаливая и всегда готовая начать стенографировать, варить ему кофе или мчаться куда-то по его поручению…
Джастин внезапно понял, что за два года работы бок о бок Эва стала для него каким-то своеобразным мерилом, позволяющим ему адекватно оценивать собственные поступки. Более того – она стала необходима ему!
Приехав домой, он несколько часов мучился от какой-то неясности и тревоги, теснившейся в груди. Что с ним? Где были его глаза? Два с половиной года он видел Эву пять дней в неделю, а то и чаще, разговаривал с ней, но оказалось – он ни черта не видел! А потом ему в голову втемяшилась уж совершенно шальная мысль: может, и в самом деле этот безумный план станет его спасением – но только совсем не тем спасением, на которое он рассчитывал, а тем, которое поможет ему обрести то, что он уже отчаялся отыскать?!
И все же он смог сохранить подобие здравого смысла вплоть до того момента, как увидел ее в этом чертовом платье! А когда увидел, с ним действительно произошло что-то непоправимое. Он стоял перед ней – оглушенный и обессиленный, с пульсирующей тягучей болью внутри, злясь на себя, недотепу, едва ли не впервые потерявшего контроль над собственными чувствами, и не в силах что либо изменить. Не иначе у него ум за разум зашел, когда он придумал этот план!
Эва, которую он увидел сегодня вечером, оказалась незнакомкой, лишь смутно напоминающей его верную секретаршу. Такого он даже вообразить не мог. Слишком бедной у него оказалась фантазия, хотя никогда раньше он на воображение не жаловался. Ее волосы, которые он всегда считал просто темными, оказались цвета темной меди, в них то и дело вспыхивали и гасли золотые и медные искры; тонкая белая кожа светилась, словно подсвеченная изнутри золотистым сиянием. Ее фигура, всегда спрятанная под офисными костюмами, оказалась восхитительной. Грудь, талия, ноги – все было чрезвычайно соблазнительным. Глаза цвета топаза смотрели на него с неким вызовом, а он был настолько потрясен, что едва не сморозил глупость, которую себе никогда бы не простил.