– Туська-то? Нет, конечно. Она бы нас обоих с лестницы спустила, – заулыбался Толик, но мигом присмирел, когда его взгляд снова упал на ремень.
– И правильно бы сделала. В мое время, – начал Антон Геннадьевич менторским тоном, – девушек не выслеживали. И не ставили в неловкое положение. А если бы я узнал и отчитал ее, что она кокетничает со взрослым дядькой?
– Она ж твою фотографию видела и знает, что тебе девятнадцать лет, – оправдывался Стас. – То есть мою фотографию, и мне девятнадцать лет.
Папа положил ремень на стол и сел:
– Мужики, так не делают. Нельзя девушку в такие условия ставить. Это же непорядочно просто. Она мучается, не знает, что и думать, а вы над ней хихикаете, ждете, что делать будет. Она хорошая девочка, так что изволь, драгоценный мой наследник, встретиться с ней и все рассказать. И как порядочный мальчик, а не как порядочный свин, ты должен сводить ее в кино, в кафе, покататься с ней на роликах и повосхищаться игрой солнечных лучей в ее волосах. Если она действительно тебе нравится. А если не нравится и все это шутка, то я и сам могу ей объяснить, что мой сын подлец и что он ее просто обманывал. Вам какой вариант, юноши, больше нравится?
– Ну, пап, первый, конечно, – не раздумывая, сказал Стас. – Но она вредная такая раньше была, а теперь полувредная, уже избирательно. Алиса из нашей школы, младше на два года, вон и с Туськой подружилась. И пока она еще вредина, но уже не стервозина. Считай, занимались укрощением строптивой, – гордо заявил Стас. – Она нам еще спасибо скажет, когда узнает.
– Не уверен в этом, – покачал головой Антон Геннадьевич. – Скорее всего она поможет Тусе в будущей олимпийской дисциплине «Скоростной спуск мерзавцев с лестницы». Давай приглашай ее на роликах завтра кататься. И изволь все объяснить, поклонник Шекспира и вечно нарывающийся на хорошую порку обормот. Давай садись за компьютер.
– Пап, а давай ее постепенно подготовим, а? Может быть, я ей живьем не понравлюсь, тогда и вообще не надо будет говорить, что я не Антон. А то в первый раз как-то неудобно признаваться.
– А я, значит, – мрачно сказал Антон Геннадьевич, – должен или не входить в игру, или изображать из себя страстного Ромео, да?
– Да не будет она тебя особо мучить в игре, – не сдавался Стас. – Я ей телефон свой дам, а ты пару раз поговоришь с ней приветливо, и все. Тебе трудно, что ли? – заныл Стас.
– Хорошо, но недолго, учти. А за это ты будешь все время мыть посуду, идет? – Отец протянул руку сыну.
– Изверг, эксплуататор маленьких детей, – нерешительно пожал Стас его ладонь.