Настрадавшись подобным образом и так и не придя ни к какой определенности, Зоя засыпала крепким, но тяжелым сном. Ее стали одолевать кошмары, чего никогда с ней не происходило. Девушка просыпалась среди ночи, чтобы в ужасе стряхнуть с себя наваждение и с облегчением осознать, что это всего лишь сон. Наутро кошмары обычно забывались, но однажды страшный сон вспомнился так отчетливо, что Зоя подумала: «Наверное, это вещий сон. Только страшный очень. Надо бабуле рассказать, пока не забыла. Она сны умеет разгадывать».
Когда Зоя с Татьяной Ивановной сели завтракать, бабушка внимательно оглядела внучку и вздохнула:
– Ты что-то бледненькая, и вид усталый, а ведь утро только начинается. Гляжу, замоталась ты с этими уроками. И когда вы уже закончите эти поездки в такую даль? И чем, спрашивается, у нас ему плохо, Вадиму твоему? Сидели бы так же и занимались…
– Он, бабуля, очень деликатный. Я, думаешь, не предлагала? А он ни в какую, не хочет беспокоить, стесняется, – тут же заступилась за любимого Зоя.
– Стесняется, говоришь? А гонять тебя каждый божий день через полгорода он не стесняется? И он не думает, что тебе поесть надо по-человечески и выспаться? Я уж об уроках не говорю! – Татьяна Ивановна недовольно оттолкнула от себя пустую тарелку и стала громко прихлебывать чай из большой, расписанной украинским орнаментом чашки.
– Ну, ба, ну ты чего? Я прекрасно себя чувствую, полна энергии для дальнейших свершений! – Зоя потерлась носом о морщинистую теплую бабушкину руку, пахнущую ванилью. – Ты не парься, со мной все в порядке, чес-слово, ба! А ты вот лучше мой сон разгадай. Хорошо? Знаешь, страшный такой, но я его почему-то запомнила.
– Страшный сон, говоришь? Ну, давай рассказывай, посмотрим, кто там тебя напугал. – Татьяна Ивановна не спеша допила чай и подперла голову кулаком, приготовившись слушать внучку.
– Ну, значит, слушай. Будто иду я по нашей улице, солнышко светит, тепло. Иду, иду и вдруг обнаруживаю, что улица-то кончилась и я уже в темном лесу непроходимом оказалась. А я все иду и знаю точно, что мне совершенно необходимо туда попасть, в самую чащу. А зачем – не представляю. И чем дальше продвигаюсь, тем ужаснее лес становится. Знаешь, как в мультиках: ветки кривые ко мне тянутся, пни корявые… Вот. И вдруг поляна передо мной открылась, а посреди поляны костер горит. И огонь в нем еле теплится, вот-вот погаснет. И я понимаю, что нельзя ни в коем случае дать ему погаснуть, тогда что-то ужасное произойдет. И я начинаю быстро-быстро в костер этот всякие сучья и веточки кидать, а он не разгорается, ну, никак. И вдруг из чащи прямо на меня выскакивает огромнейший медведь. Лохматый, клыкастый, и лапы когтистые ко мне тянет. Я хочу закричать, но ничего не получается, голоса нет, от страха не могу пошевелиться, а он хватает меня за руку и тащит куда-то в лес, в берлогу, наверное. Не знаю, я не досмотрела, проснулась. На часы глянула – два часа ночи. Сердце колотится, на лбу пот выступил и пить ужасно хочется. – Зоя перевела дух и закончила: – Потом, представляешь, заснуть не могла. Как закрою глаза, все этот жуткий медведь мерещится. Ну и к чему весь этот кошмар, а?