Лестница госпиталя. День.
Иваницкого провожает главный врач.
Главный врач.
Тяжелораненых будем эвакуировать. В этих условиях лечить трудно.
Иваницкий.
А сам госпиталь остается в городе?
Главный врач.
Безусловно. Хотел вас попросить написать о наших врачах и сестрах.
Они делают невозможное.
Иваницкий.
И просить не надо. Это наш долг.
По лестнице ведут медведя. Иваницкий прижимается к перилам.
Главный врач.
Не бойтесь. Это наш Миша. Раньше он жил в цирке, а теперь у нас...
Он честно зарабатывает свой паек. Раненые любят его выступления.
Однажды забрел в операционную во время операции, подошел прямо к больному.
Больной посмотрел испуганно и сказал: «Доктор, снимите маску»...
Иваницкий смеется.
По лестнице к ним спешат женщина-врач и Ника.
Врач.
Это Ника Румянцева.
Ника.
Вы хотели меня видеть?
Иваницкий.
Да, есть к вам разговор... Всего доброго, Клавдий Иванович.
(Пожимает руку врачу). Спасибо за теплый прием!..
(Врачи уходят. Иваницкий смотрит на Нику. Пауза).
Дело в том, что молодую разведчицу, о которой я пишу очерк, зовут Вера Румянцева.
Квартира Иваницкого. Вечер.
Иваницкий вводит Нику в свою квартиру.
Иваницкий.
Стало быть, вы с матушкой повздорили на литературной почве?.. Никола-ай! Николай!
(Никто не отзывается). Сидит в своем штабе... У меня живет мой племянник, полковник.
Семьи наши эвакуированы, мы решили объединить пайки. Да и веселее вместе.
Кстати, Вера находится под прямым его начальством, ибо он – главный разведчик...
Сейчас я согрею чаю, и мы поработаем.
Мне важна любая мелочь, вплоть до семейных проблем...
Иваницкий идет в кухню, гремит там посудой.
Ника разглядывает книги на стеллажах в прихожей.
Потом заходит в кабинет, подходит к письменному столу, где стоит пишущая машинка.
Появившийся Иваницкий с чайником поспешно выдергивает листок бумаги из машинки.
Иваницкий.
Между писателем и листом бумаги с недописанным текстом существует своего рода интимная связь, роман, не терпящий чужого взгляда. Потом уже, когда текст написан, роман кончается. Твоя любовь, твоя книга становятся общим достоянием, идет по рукам...
А ты влюбляешься в следующую...
Ника.
Со стихами то же самое.
Иваницкий.
Говорят, Блоком увлечены?
(Ника удивленно поднимает брови). А ведь он от сифилиса умер.
Вот к чему приводят «прекрасные дамы»... Молчу, молчу! Садитесь сюда...
Иваницкий усаживает Нику в кресло за маленький столик, ставит перед ней чашку.
Наливает чай и ставит перед девушкой тарелку с тремя булочками – точь в точь такими, как давали в Смольном.
Ника.
Господи, что за чудо!
(Устраивается в мягком кресле, поджав под себя ноги).