Никогда не слышала, чтобы преследователь ехал впереди преследуемого.
Уайатт пропустил мой упрек мимо ушей. И на том спасибо.
– Уехал, говоришь?
– Да, он стоял напротив «Фанатов тела», а потом уехал.
– Он следовал за тобой до самого клуба?
– Нет, по пути я неожиданно свернула и оторвалась от нее… от него… словом, не знаю, кто это был. А когда подъехала к клубу, увидела, что он уже ждет меня на противоположной стороне улицы.
И я сразу поняла, что этого просто не могло быть, а молчание на другом конце линии подтвердило мою догадку. Преследователю полагается ехать за преследуемым, значит, белый «шевроле» не мог меня опередить. Если это не разные машины, возможно еще одно объяснение, но совсем невероятное.
– Они знают меня, – ошеломленно выговорила я. – Знают, кто я такая и где работаю.
– Кто? – спросила Линн.
– Ты узнала водителя? – осведомился Уайатт.
Я прикрыла глаза: от разных голосов, звенящих в обоих ушах, у меня закружилась голова. В первую очередь я решила уделить внимание Уайатту – он все-таки коп.
– Нет. Он… или она – черт подери, я не поняла даже, мужчина это или женщина! Бейсболка с длинным козырьком, темные очки – что я могла увидеть? Да еще тонированное ветровое стекло!
– А вчера? Ты уверена, что вчера видела того же человека?
– Вчера машину вела женщина. С длинными волосами. Висела у меня на хвосте.
– Ты ее узнала?
– Нет, но… она проводила меня до самого клуба. – На меня вдруг накатило облегчение: нашлось логическое объяснение тому, как «шевроле» очутился возле «Фанатов тела». – Так вот откуда она знает, где я работаю!
– Но ты не уверена, что это один и тот же человек?
Уайатт вел расспросы дотошно и логично, как и полагается полицейскому, – я понимала это умом. Но на эмоциональном уровне хотела, чтобы он перестал задавать дурацкие вопросы, пробил данные хозяев всех белых «шевроле» в городе и превратил их в фарш. Ну, кроме стариков – я могла с уверенностью сказать, что неизвестный водитель не достиг даже среднего возраста. И малолеток бить не стоит: мой преследователь не из них. Это сразу чувствуется, понимаете? У подростков вид какой-то недоделанный, наверное, потому, что они все еще растут. Толстяков тоже следует исключить, вместе с миниатюрными людьми. В общем, пусть лупит только водителей среднего роста и размера, в возрасте от двадцати до пятидесяти лет. Что в этом трудного?
Ошибочно приняв мое молчание за отрицательный ответ, Уайатт продолжал расспросы:
– В той машине сидел еще кто-нибудь, кроме водителя?
А-а, понятно: я говорила «они», потому он и уточнял, но у меня просто смешалось вчерашнее происшествие, когда машину вела женщина, и сегодняшнее, с неизвестным водителем. А если водителей двое и они разные, как же я должна была о них говорить?