Почему у тебя слезы? Не надо, мама, не плачь, пожалуйста. Твой сын — хороший мальчик. Спит, кушает, убивает плохих дядей, вовремя раздает долги. Осталось отдать последний. Жизнь — моя жизнь — не слишком большая цена за несколько дней счастья, особенно если счастье — настоящее.
Прощай.
Я вышел из комнаты и нос к носу столкнулся с запыхавшейся Ариадной.
— Куда ты так торопишься, сестренка? Или мне следует спросить — откуда?
Удивленный взгляд в ответ.
— Астерий? А что ты делал у мамы?
Что делал? Попрощаться заходил, но этого я говорить не буду.
— Тебя искал. Ты, вроде бы, завтра в Афины отплываешь… Или передумала?
— Нет, не передумала! И, между прочим, не сижу сложа руки, а… — Ариадна прикусила язычок.
— Интересно. И что же ты успела натворить своими ручками?
— Я… неважно. Приносила жертву.
— Где? Я облазил все храмовые кусты, подкарауливая жрецов. Никто тебя не видел.
— Разве моя вина в том, что они слепые?
Врет. Краснеет, отводит глаза, но врет. Губы поджала — явно решила не признаваться до последнего. Ох, да за что же мне это наказание?
— Знаешь, я не собираюсь тебя пытать. Просто имей в виду: если что-то пойдет не так, то времени на исправление ошибок уже не будет. А сейчас пойдем ко мне, только быстро.
— Зачем?
— Расскажу тебе сказку на ночь! Про старика, старуху и жертвенную лепешку!
Я обогнул строптивицу и пошел прочь, не оглядываясь. Очень скоро сзади послышались звуки шагов и рассерженное сопение — и это было намного лучше, чем бесплодные пререкания посреди коридора. У меня в комнате сестрица попыталась изобразить мотылька — начала бестолково метаться между кроватью, столом и креслами, так что пришлось прикрикнуть. Подействовало: Ариадна упала на сиденье одного из кресел и подняла на меня несчастные покрасневшие глаза, взмахом ресниц пригасив мое раздражение.
— Астерий, прости меня… я боюсь. Весь день сама не своя, места себе не нахожу. Собираться надо — все из рук валится, забываю, куда и за чем пошла, возвращаюсь обратно — и все сначала. Два флакона с притираниями разбила, в комнате теперь дышать нечем. Куда-то засунула любимый гребень, сломала подвеску — серебряную такую, с бирюзой. Глупая я, да?
— Если только совсем чуть-чуть. Не плачь, сестренка, времени нет. Запоминай: из Лабиринта ахейцы выйдут возле малых ворот, за конюшнями. Там будут стоять три-четыре колесницы. На всех, конечно, не хватит, так что они — для женщин и раненых. Остальным придется пробежаться. Гоните к гавани. За старым масличным жомом влево отходит тропинка — она выведет вас к бухте, где ждет эйкосора. Колесницы заберут мои ребята — Каллий и Ксант, — а вы быстро грузитесь и отчаливайте к Наксосу. Учти, народу на корабле много, а с едой туго. Возьми с собой вяленую козлятину и мешок изюма — три дня как-нибудь протянете. Водой запасетесь на острове. Как только проведете свадебный обряд, сразу же снимайтесь с якоря и идите к Афинам. Оставишь на Наксосе парочку доверенных слуг — встречать разъяренного Миноса и поздравлять с бракосочетанием дочери. Так что бери кого не жалко, а то папа от большой радости и прибить может под горячую руку. Все понятно?