Чуть более нервным движением, чем следует, скрещиваю руки на груди, и мои слова далеко разносятся по арене — за что, опять же, спасибо маске. Точнее, ее создателю. Дедалу удалось сотворить настоящее чудо — подарить мне второе лицо, которое все принимают за первое. Внутрь вделан какой-то хитрый механизм, заставляющий голос звучать гулко и внушительно без малейших усилий с моей стороны.
— Радуйтесь, афинские мужи и прекрасные девы! Слава богам, что беспрепятственно привели вас на Крит, под длань Миноса. Я, Астерий, приветствую вас от имени владыки и богоравной супруги его, Пасифаи.
Смотрят. Озлобленно-растерянно смотрят. Молчат. Ух, как напряженно молчат — особенно этот, сероглазый. Дрожит весь, как натянутая струна, тронь — загудит. Не понимают. Ладно, сейчас объясню.
— Вы знаете, почему вы здесь. Восемнадцать лет назад сын владыки Миноса Андрогей, победитель Панафинейских состязаний, был убит на афинской земле, и в его память безутешный отец учредил Идийские игры, которые начнутся через месяц. За это время я подготовлю вас к участию в них, ибо это и есть то, ради чего вы прибыли на Крит.
Сейчас начнется… Придушенное аханье одной из девиц, неразборчивое бормотание остальных участников нашего сборища, и — вопрос, как удар мечом. Я ждал его, и щит ответа уже наготове.
— Нас не будут приносить в жертву? Или это будет сделано по окончании игр? Ответь нам, Астерий!
— Не волнуйся, достойный юноша, чье имя мне до сих пор не известно. Я расскажу тебе все, что смогу.
Порозовел слегка, но вид все такой же задиристый.
— Радуйся, Астерий. Меня зовут Тесей, сын Эгея.
Ого! Вот и герои посыпались на голову. Кажется, этот мальчик приехал сюда как раз за упомянутой частью моего тела. Даже утреннее раздражение, шипя, прячется в нору до поры до времени, потому что жизнь становится гораздо более интересной, чем была минуту назад.
— Да будут боги благосклонны к тебе, Тесей! Я счастлив принимать у себя такого гостя. Спешу удовлетворить твое любопытство — критяне не приносят человеческих жертв. Никогда.
Опять потрясенное молчание, но на сей раз длится оно недолго.
— Тогда что будет с нами после окончания игр? Мы сможем вернуться домой или останемся пленниками Миноса?
— Боюсь, не все из вас смогут пережить эти игры.
— Но ты говорил…
Я хлопаю в ладоши, и один из стражников, появившись буквально из воздуха (шлем-невидимку у владыки Аида одолжил?), помогает мне снять тяжелый нагрудник — он сейчас будет только мешать. От хитона я избавляюсь сам, а двое слуг, до того стоявшие в стороне, отпирают двери скрытого от глаз загона под южной трибуной.