В прозрачной воде сновали тени рыб, мелочь выпрыгивала, спасаясь от хищника, длинные плети травы стелились по течению, словно волосы утопленниц. Выдра, потрошившая здоровенную рыбину на полусгнившем топляке, прервала свое занятие, проводив лодку недоверчивым взглядом. Впрочем, как заметил Середин, зверье здесь было непуганое — значит, люди заходили нечасто. Проломившийся сквозь лозняк сохатый, склонив ветвистые рога, припал к воде, не обращая на Олега никакого внимания. «Интересно, — подумал тот, — если бы со мной был Невзор, ты был бы так же беспечен?»
Невзор… Середин прикинул: бывший дружинник опережал его почти на сутки. Он ушел, когда они с Веленой… м-м… знакомились. Да, видимо, он ушел сразу после того, как узнал, что помочь ему никто не сможет. Двигался он по ручью до Уборти, потом повернул и вдоль реки направился к Припяти. Если нашел попутную ладью, то уже плывет вниз, к Днепру, но до слияния рек не поплывет — предпочтет срезать, переправится через Днепр и уже дальше пешком, в обход Чернигова, доберется до деревни, где должен обретаться Ингольф. Пешком ему раздолье: и день и ночь идти может, — так что одна надежда догнать Невзора до того, как он сойдет на берег.
Середин попытался делать гребки чаще, даже встал на колено, как профессиональные каноисты. Грести стало проще — он уже приноровился к капризной лодчонке. Ближе к полудню ведун заметил, что Уборть становится шире. Берега раздвинулись, глубина упала — Олег ясно различал под водой донную траву, затонувшие коряги, а кое-где и песчаное дно. Наконец, за очередным поворотом, он разглядел устье: справа поросший лозняком мысок вдавался в Припять, а слева берег полого спускался к воде, золотясь мелким песком под полуденным солнцем. Середин погнал лодку к левому берегу, рассудив, что, раз уж купцы плавают по Припяти не один год, то приставать, если и будут, то уж никак не к болоту.
Он оказался прав — еще не причалив, он увидел на берегу хибару, крытую соломой. Возле нее на жердях сушились сети, на веревке между двумя столбами вялилась рыба. Олег спрыгнул в воду, когда дно заскребло о песок, вытянул лодку до половины, бросил в нее весло и направился к избушке, которая размерами больше походила на собачью конуру. Из-за домика поднимался дымок, на отвоеванном у леса участке Середин приметил огородик. За избой, возле сложенной из камней коптильни сидел на бревне седой лохматый дед в замызганных портах и не подпоясанной рубахе. Подле него лежала горка ивовой лозы, он брал оттуда прутики и, по мере надобности, подкладывал в коптильню. Был он бос, впрочем лапти стояли тут же, на бревне, под солнышком, а онучами он обернул камни коптильни — видно, чтобы быстрее просушились. В воздухе вместе с дымком от костра витал запах коптящейся рыбы. Середин сглотнул слюну и почувствовал, как проголодался.