После убийства Длугача исполнение этого объекта выглядело донельзя примитивным, чтобы не сказать вульгарным.
Солоник уже знал, что «наружка» ведет вора. Тот, как правило, ездил в сопровождении лишь одной машины с пацанами, и те лишь в редких случаях сопровождали пахана до дверей квартиры. Получив информацию по мобильному телефону о приближении жертвы, Саша, загодя слегка загримированный, чтобы не запомнила лифтерша, зашел в подъезд. Поднялся на один пролет, взглянул в окно лестничной площадки – как раз в этот момент «мерс» объекта плавно причалил к бордюру. Сунул руку в карман плаща, где лежал «парабеллум» с заранее навинченным глушителем.
Резкий хлопок открываемой подъездной двери, звук шагов, негромкие мужские голоса:
– Ну, пока, Коля… Всего хорошего.
– И тебе удачи, Витек…
Пряча руку в кармане, где лежал пистолет, Солоник принялся неторопливо спускаться по лестнице и, поравнявшись с объектом, быстро выхватил оружие и выстрелил…
Он лишь на мгновение увидел его лицо – оно было искажено смертельной мукой… Но мука эта была короткой: спустя мгновение законник лежал на полу, и его светло-серый плащ набухал темной, почти черной кровью…
Вечерело.
Матовое бра, висевшее над огромной двуспальной кроватью, отбрасывало на потолок, на стены и пол причудливую ярко-красную тень – точно из страшной сказки. Такая же тень липким пятном ложилась на лицо Саши. Сидя перед телевизором, хозяин квартиры смотрел оперативные видеозаписи очередного объекта. На коленях киллера лежала растрепанная папочка. Он листал ее, шелестел страницами, и алый свет бра окрашивал их в кровавый цвет…
Жизнь Солоника шла по накатанной колее: тренировки, «исполнения», телки, отдых. В последнее время он полюбил отдыхать за границей. Загранпаспорт на чужое имя, но с его фотографией «контора» выправила без труда. Правда, куратор, вручая документы вместе с очередной суммой денег, как бы невзначай дал понять: если надумаешь свалить, мы тебя все равно разыщем. Только рвать тебя будут не наши люди: достаточно дать понять окружению твоих недавних жертв, кто «исполнил» их паханов, – те тебя под любыми документами хоть из-под земли достанут!
Впрочем, киллер прекрасно понимал это и без чекистского куратора.
Да и куда ему было бежать?
За границу?
И чем там заниматься?
Куратор беспокоился совершенно напрасно: подопечный окончательно вжился в ту роль, которую ему уготовили. И больше не думал ни о моральной стороне заказных убийств, ни о неизбежных последствиях. Точней, старался об этом не думать.
Конец осени встретил Москву плачущим небом, тусклым солнцем, отражающимся в раскисших лужах, витринах магазинов и окнах домов, в стеклах мчавшихся по Ленинградскому проспекту автомобилей. Тревожно шелестели буро-желтые листья, навевая безотчетную тоску и тревогу. Все вокруг – прохожие, машины, дома, аллеи – казалось каким-то серым, унылым, в мокрых потеках.