В небе мелькнула вдруг стремительная черная тень. Кречет? Орел? Сокол? Дубов присмотрелся и не поверил глазам своим, узнав хорошо знакомый силуэт… японского истребителя! Ну да, он и есть. Маленький такой, юркий. «Девяносто шестой» серии, с расчалками на неубирающихся шасси, устаревший уже к Халкин-Голу, но тем не менее использовавшийся самураями вполне эффективно… Откуда он здесь взялся? Черт, кажется, заметил! Небольшой самолет, желто-зеленый, с красными кругами Ямато на крыльях, вдруг начал пикировать, открывая огонь из пулеметов. Дубов инстинктивно вжался в песок… И вдруг осознал, что ничего не слышит. Ни воя двигателя, ни громового треска очередей, ни свиста пуль. Баурджин поднял голову, увидел, как тает в прозрачном воздухе рвущийся к земле истребитель.
Мираж! Черт побери, мираж!
Но – для миража нужны основания! Значит, все же этот самурайский аэроплан где-то существовал?! Где? Или это привет из того далекого времени, которое здесь еще будет?
Усевшись на корточки, юноша потряс головой. Черт с ним, с миражом, не о нем сейчас думать надо. Ворюги… Впрочем, к черту ворюг вместе с украденными баранами. Кэзгерул! Где ж он? Неужели не выбрался?
Поднявшись на ноги, Баурджин, пошатываясь, побрел к каменному столбу, благо тот был хорошо виден. Именно там и должен обретаться напарник. Поначалу каждый шаг давался юноше с большим трудом – от долгого лежания в песке затекли все суставы, однако чем дальше шел Баурджин, тем легче ему становилось. Позади вдруг послышалось ржание – это прорывался через пески конь. Юноша улыбнулся – все же хорошо иметь лошадь.
Ну и песка же нанесло! Судя по заметенному столбу – метра на два – два с половиной, уж никак не меньше. И конечно же, не видать никого – ни Кэзгерула, ни его лошади. Что ж, придется копать. Как там поется в песенке археолога? А черт его знает, как там у них поется? Нечего петь, копать надо.
И Баурджин остервенело врылся в песок с упорством и неизвестно откуда взявшейся энергией, сделавшей бы честь и какому-нибудь шагающему экскаватору. Рыл, рыл и рыл. Сдирая в кровь кожу на ладонях, отфыркиваясь от набивавшегося в рот песка и время от времени протирая глаза, красные от песчаной пыли. Ну, где же ты, Кэзгерул Красный Пояс, молодой парень-кочевник с длинными пепельными волосами и глазами цвета густо-голубого предгрозового неба. Так не похожий обликом на привычных монголов. Впрочем, тут много было непохожих – зеленоглазых, светловолосых, рыжих…
Перерыть вручную, даже без завалящей какой-нибудь лопаты, целый бархан – безнадежное предприятие, настоящий трудовой подвиг, вполне сравнимый, скажем, со строительством Днепрогэса или Магнитки. Но ведь они-то были-таки построены! А значит, и здесь не все так плохо. Главное, не останавливаться – рыть. Нет, отдышаться все ж таки нужно. Ну, хоть чуть-чуть… А теперь – снова…