– А чего ты бутылки держишь вместе? Ошибешься.
– Да нет. На каждой специальный штамп, – признался Шишкин. – Видишь, прямо на этикете пропечатано: «Эта водка настоящая».
– С какого теплохода берешь?
– Ни в жизнь не угадаешь. С катера Степы Карася. Хоть и речник, морского братишку не оставит в беде. Сам родился на плоту в деревянном домике. Для него что водка, что вода. Как напьется, так непременно тонет. Водяного заколебал, тот устал его гнать обратно. Однажды совсем утонул. Стоит на дне торчком, течение подталкивает к северу. Чуть не обделался, когда понял, что ему с другими утопленниками так пешком пилить по дну реки до самого Тобольска, и дальше. Хорошо, водяной в очередной раз опознал его и дал под жопу. Зачем водяному такой обгаженный?
Подмигнул, теряя чувство реальности:
– Пойдешь к мне?
– Куда это?
– В подсобники, – пил Шишкин, видно, не первый день.
– Торговать паленой водкой?
– Какая разница? Лишь бы платили. У меня размах, – взмахнул руками Шишкин. – Водку продадим, болота осушим. Болота осушим, насажаем яблонь. Протянутся сады от горизонта до горизонта. Будет где лечиться отравленным.
– Трудное это дело.
– Тяжело в лечении, легко в гробу, – весело хохотнул Шишкин. И совсем понесло его куда-то в сторону: – Вот француз имеет жену и любовницу, а любит любовницу. Еврей имеет жену и любовницу, а любит маму. А русский что? Он имеет жену и любовницу, а любит выпить. У нас все станут равными. Ни богатых, ни бедных, – выдал он свою мечту. – Все получат право размножаться и омывать сапоги или валенки в каком теплом океане. На самых страшных баб паранджу нацепим.
Неожиданно признался:
– Я нынче к каждой проданной бутылке прилагаю гондон.
– Зачем?
– Чтобы не плодили уродов. Ведь у нас как? Скотник выпьет, его сразу невыразимо тянет к самке. А благушинская самка, она всегда настороже, принюхивается: «Где нынче вес брал?» – «Да у Мишки Шишкина». – «Врешь! Где гондон с запахом земляники?» – «Да вот он». – «Тогда ладно». – Знают благушинские самки, что секс при Мишке безопасный. Без гондона теперь ни одна самка в Благушино не подпустит к себе подвыпившего мужика ближе, чем на метр.
– Ты, гляжу, запасся, – покачал головой Виталий, глядя на вьючный ящик, поставленный у окна. – Тоже водка?
– Гондоны! – обрадовался Шишкин.
– Откуда столько?
– С острова Симушир, – похвалился Мишка. – Это на Курильских островах. Там на сейсмостанции безвылазно сидит один корешок. Зарплату ему не платят, чтобы, значит, не сосал зря государство жадным ртом. Паша Палый его звать, крупных ног человек. После размера его ног идут уже чемоданы. На заставу Палого не пускают, потому что от него жена ушла. Сам подумай, – рассудительно развел Шишкин руками, – зачем Паша Палый погранцам без жены? Дел совсем немного, домик на берегу, океанский прилив приносит кучу гондонов. Особенно после штормов. Может, японцы специально бросают гондоны за борт, хотят остановить естественный прирост русского народа, как думаешь? Лично у Паши на станции пять полных холщовых мешков. Спрашиваю его: зачем столько? Ну, как, отвечает. Махну в отпуск однажды.