Доктор Хайдари задумчиво подошел к окну.
Как все это понять? «На любом временном отрезке мы имеем дело с одним и тем же человеком…» Он что, бессмертен?
Арктические ребята давно оставили живую скульптуру в покое. Уже успокоившись, она выглядывала из сирени и, завидев в окне доктора Хайдари, призывно помахала рукой.
Доктор Хайдари не ответил. Он ни с кем сейчас не хотел говорить, тем более с живой скульптурой. Он был растерян, ошеломлен. Ведь в его спальне, этажом выше, спал человек, который, похоже, никогда не имел предков.
Волна, шурша, мягко накатывалась на берег, валяла, перекатывала по песку забытый кем-то мяч, отступала, опять шурша, оставляла нежную пленку пены. Слева и справа над бухтой возносились к высокому небу голубоватые массы известняков, дыры пещер казались черными. Ночью пещеры вспыхивали багровым тревожным светом – в пещерах жгли костры либеры.
– О чем они говорят? – спросила Зита.
– Они не говорят, они обмениваются мнениями, – улыбнулся Ждан. – Они серьезные люди.
– Хмурые? – не поняла Зита.
– Нет, серьезные.
– Тогда о чем они думают? Ведь не думать трудней, чем молчать.
– О свободе. О мире. О будущем. О МЭМ. Наверное, об Ага Сафаре.
– Почему о нем?
– Пока его не найдут, он для либеров символ свободы. Ведь он выключен из системы МЭМ. Он живет сам по себе. Он один.
– Почему ты думаешь, что он один?
– Я достаточно хорошо знаю Ага Сафара. Он ни на кого не похож…
Ждан Хайдари рассеянно улыбнулся. Все последние дни на островах он чувствовал: озарение рядом. Он предпочел бы сейчас помолчать. Он чувствовал, что стоит на пороге какого-то важного открытия.
Сирены Летящей…
Проблема личностных контактов…
Доктор Чеди: наше возможное будущее…
Хриза Рууд: реформу нельзя откладывать…
Программа «Возвращение». Южные либеры против Ждана Хайдари. Машина Мнемо должна принадлежать всем.
Ждан покачал головой.
Он никому не отдаст Мнемо. Он не может отдать Мнемо сейчас. Считай он, как Гумам, что Мнемо – всего лишь инструмент некоего нового искусства, никаких проблем не было бы. Но он не Гумам. Он знает: Мнемо – другая жизнь Именно жизнь. И именно – другая. Что искусство? Тайный, легкий, влекущий знак. Знак бессмертия, знак вечности разума. Знак, который каждым толкуется по-своему. Но Мнемо…
Осторожно подняв голову, он посмотрел на Зиту.
Почему она молчит? Почему не говорит ему о той своей, другой жизни? Что пережила она в Мнемо?
Он всегда принимал любую реакцию своих добровольных помощников. Скажем, его не удивляло и не отталкивало холодное разочарование Янины Пуховой, биотехнолога с Арала. Его не удивляла