Руку вытирать он не стал. Взял одеяло за уголок и стащил с убитого. Кровь бежала из горла с бульканьем. Глаза Славы оставались открытыми.
Леший пошел в кусты. Светка все еще плакала там. А он сделал все так, чтобы это очень походило на первое убийство год назад. Он очень старался бить ножом в те же самые места. Он хорошо помнил, куда бил тогда.
А потом вернулся к Славе. Забрал у него из кармана туго набитый бумажник, но заглядывать в него не стал. Нечаянно наткнулся рукой на подмышечную кобуру с пистолетом. Забрал пистолет и запасную обойму. И тщательно вытер все места в машине, к которым прикасался. Не оставил без внимания бутылку и стакан. Но свой стакан он унес с собой. И опять ушел в сторону реки. Вымыть руки и рукав ветровки. Он был все в той же ветровке, что и в первый раз, и это казалось ему символичным. И только там, смыв кровь, он вдруг с сожалением подумал о том, что Слава обещал сделать ему направление целевым назначением. Работа была бы интересная.
О самом Славе и о Светке он даже не вспомнил.
– Умник какой, – зло глянул на меня майор Лоскутков. – На всем готовеньком хочет прожить. Ты бы уж сразу запросил список на весь автотранспорт города и полную картотеку областного УВД. Чтобы нас не мучить долго и постоянно. Все данные ему выложи на блюдечке. А сам только деньги получает. Покупает компьютеры и сотовые телефоны. Номер хоть сообщи…
– Я на эти деньги сахар для тебя покупаю, – я кивнул на полупустую пачку сахара, что стояла на подоконнике со вчерашнего дня. – Завари хоть чай, когда к тебе гости приходят. А ворчать потом будешь.
Я написал на листке, который мне Лоскутков подсунул, номера «Опеля»-преследователя и «четверки» цвета «баклажан». Майор пододвинул листок Володе:
– Сходи, попроси побыстрее проверить.
Тот усмехнулся, но пошел.
– Выкладывай, какие у тебя претензии есть к бедной девочке? Зачем тебе нужно ставить ее под «наружку»?
– Это может не оправдаться, но шансы есть.
– Если может не оправдаться, то сам и «води» ее. Чтобы установить «наружку», мне нужно составить письменное обоснование и идти подписывать или к начальнику, или к первому заму. С подозрениями меня элементарно подальше пошлют и будут правы.
– Бюрократы… – не удержался я.
– На этом и стоим, – не остался в долгу мент. – Выкладывай мне все.
Зазвонил телефон. Лоскутков сделал жест рукой – подожди! – включил в розетку электрочайник, исполняя мою скромную просьбу, и только потом снял трубку.
– Слушаю. Майор Лоскутков. Так. Понятно. Понятно. Я этого и ждал. Не напугаешь… – И положил трубку, не попрощавшись.