– Иди, – согласился Кадимагомед. – Но имей в виду, что я тебя все равно достану и сниму с тебя шкуру. Ты вчера убил слишком много моих друзей и родственников. Я тебя не смогу простить.
– Я не обещаю тебе этого же. Шкуру снимать – это не в моем вкусе. Я тебя просто убью при следующей встрече. Как убил твоих друзей и родственников. Мы были врагами, врагами и останемся.
– Иди.
Дорога оказалась нелегкой~ Она и без того была сложной для всякого, проезжающего здесь впервые. Но спецназовцы без труда смогли бы проехать этот путь днем, и даже на высокой скорости, но ночью, без света фар, и даже с выключенными габаритными огнями они двигались неторопливо и аккуратно. Тем не менее двигались, и это было важно. Хотя не менее важным было намерение не опоздать, хотя надежда была, что события не начнут развиваться излишне быстро – любая операция требует предварительной рекогносцировки.
Старший лейтенант Скорняков считал себя опытным водителем, потому что за руль впервые сел еще мальчишкой, ощутил вкус езды, и с тех пор всегда, когда была такая возможность и позволяла ситуация, отец позволял ему «поездить». Повзрослев, он получил в подарок старую машину отца, купившего себе новую. Скорняков сам ремонтировал машину, сам и ездил. И только пару лет назад сумел купить себе хороший автомобиль. Но ездить умел не только на хороших, а на любых. И старенькая, однако любовно ухоженная «Нива» в руках старшего лейтенанта прекрасно слушалась руля. Главное, чтобы руль вовремя повернуть и не повернуть тогда, когда этого делать нельзя. Самый сложный участок дороги был поблизости от села. Пришлось сразу взобраться в гору, а потом тормозить на многочисленных поворотах. Однако затем лента дороги пошла ровнее, поворотов стало значительно меньше – ущелье сузилось и не изобиловало изгибами.
Скорняков держал руль прочно и даже вперед, к ветровому стеклу, подался, чтобы лучше различать в темноте дорогу. Чрезмерное напряжение от такого пристального вглядывания сильно утомляло, но с нагрузкой Евгений справлялся.
– В крайнем случае здесь не высоко лететь. – Ефрейтор с заднего сиденья выглядывал в окно, но непонятно было, что он мог увидеть там ночью.
– Если устал, могу сменить, – предложил старший прапорщик Страшков.
– Не надо. Я думаю, что ехать не долго. А если и долго, то до рассвета я все равно кошкой стану. Глаза уже к темноте привыкают.
Этот эффект привыкания знали все. Сначала кажется, что вообще ничего впереди не видишь, потом создается впечатление, будто бы слегка рассветает, а потом уже начинаешь понимать, что ночь вовсе не так черна, как кажется.