«Что ж, — решил я, — темнота мне на руку. Теперь можно идти. Надо отыскать воду!»
И только я подумал так, где-то рядом, совсем близко от меня, послышался легкий ласковый плеск.
Я встрепенулся. Постоял, прислушиваясь, и пошел на этот звук.
«Где- то тут, наверное, есть ручей, — соображал я, облизывая запекшиеся губы. — Утром я не заметил… Но это понятно — после такого пути. Зато теперь напьюсь! Теперь-то уж напьюсь!»
Я обогнул кучу щебня, торопливо перешагнул через каменную плиту и остановился, растерянный и онемевший.
Передо мною у самого пролома сидел Гундосый. Облитый заревом луны, он был виден отчетливо. Он держал в руке бутылку и пил из горлышка; звучно высасывал воду, захлебывался и чмокал.
Увидев меня, он нисколько не удивился, мигнул глазом и сказал, протягивая мне бутылку:
— Держи, старик. Хочешь?
— Нет, — смятенно забормотал я, — нет, не хочу… Откуда ты? Почему? Ты же ведь умер!
— Брось трепаться, — сказал Гундосый. — Держи, пей! Для друга мне ничего не жалко, даже воды.
— Но это ведь не вода, — возразил я, отступая, — это сон! Ты снишься мне, проклятый…
— Ну, какой же это сон? — хихикнул он гнусаво, привстал и шагнул ко мне, похрустывая щебнем. — Вода настоящая — гляди!
Он поднял бутылку, перевернул ее вверх дном, и оттуда наземь, в пыль, хлынула голубоватая струйка. Хлынула и расплескалась с коротким звоном. Несколько капель попало мне на руки и на шею, я ощутил текучий щекотный холодок. Поежился… и проснулся.
Я проснулся, задыхаясь, в липком поту и какое-то время лежал, пытаясь разобраться в своих ощущениях.
Сон вроде бы кончился. Но холодок на руке и на шее остался, я чувствовал его явственно. И это рождало во мне странное, смутное беспокойство.
«Интересно, — подумал я, — сколько сейчас времени? Утро еще или уже вечер? А может, я по-прежнему сплю?»
Я шевельнулся, позевывая. Попробовал приподняться… И мгновенно по шее моей — возле самого уха — потекла холодная щекотная струя.
Раздался еле слышный прерывистый свист. Что-то зашуршало там — у шеи. Я скосил глаза и увидел змею! Перевел взгляд дальше — и увидел еще одну, и еще, и еще. Их было здесь множество! Они кишели по всей этой крепости, ютились в каждой трещине, в любой щели.
«Я сплю, — подумал я с ужасом, — я сплю…»
* * *
Но это был не сон!
Я попал, сам того не зная, в змеиное скопище, в сумрачное их царство! Долгие годы (может быть, десятки лет, а может — века) они плодились здесь, жили вольготно и тихо. И вот теперь я их потревожил. Змеи пересвистывались, тихонько шуршали и, видимо, беспокоились. И из каждой расселины смотрели на меня ледяные, крошечные, колючие их глаза.