— Да тут один эскиз заканчиваю.
— Эскиз? — он опять приумолк, зашуршал бумагами. — Это надолго?
— Минут на двадцать, не больше.
— Вот через двадцать минут и приходите.
Голос его неуловимо изменился — посуровел слегка, обрел необычную густоту:
— Только не задерживайтесь, не заставляйте ждать. Являйтесь точно. Ясно?
— Ясно, — пробормотал я, бросая трубку на рычаг. — Все ясно…
Я закурил и осмотрелся — обвел взглядом просторное, залитое светом помещение отдела. Я понимал, что вижу его в последний раз… И прощался с ним мысленно. С ним, с благополучной жизнью, со всеми своими иллюзиями и мечтами.
Однако затягивать прощание было нельзя. В моем распоряжении имелось всего лишь двадцать минут. Двадцать минут, отпущенных мне судьбою; последний ее подарок, единственный, крошечный шанс. За это время я должен был пересечь заводскую территорию, благополучно выбраться наружу и раствориться, исчезнуть в уличной толчее.
Беспечно посвистывая, вертя в пальцах сигаретку, я направился к выходу. Плотно притворил за собою дверь. Оглянулся — коридор был тих и безлюден. И я побежал по нему осторожно, крадучись, все убыстряя шаги.
* * *
Ночевал я на вокзале — идти к себе домой не рискнул. Рано утром, невыспавшийся, грязный, в мятом костюме, я разыскал телефон-автомат и набрал домашний свой номер.
Ответил мне Ягудас; голос его был нетерпелив и вкрадчив.
— Ты откуда звонишь? — поинтересовался он.
— От друзей, — пояснил я уклончиво. — Загулял вчера, выпил. Ну и остался у них ночевать.
— Где же ты все-таки?
— Да какая разница? — сказал я. — Это неважно… Интересно другое. Ко мне вчера приходил кто-нибудь?
— Приходил, — негромко и как-то нерешительно отозвался он.
— Кто?
— Какой-то друг.
— Как он себя назвал?
— Да никак. Сказал, что друг. И все. Подождал немного и ушел; пообещал заглянуть сегодня утром. У него к тебе срочное дело есть… Потому я и спрашиваю: где ты?
Он помедлил выжидательно. И потом:
— Если этот твой друг явится еще раз, что ему передать?
— Передайте привет, — сказал я.
Ягудас хитрил, недоговаривал, это было ясно. Те немногие приятели, с которыми я общался, были знакомы ему; неизвестный этот „друг“ принадлежал, конечно же, к иной категории… И теперь караулил меня, поджидал. Он находился в контакте с Ягудасом! И вот почему сосед мой так настойчиво допытывался: откуда я звоню…
* * *
Я вышел из телефонной будки с отчетливым ощущением близкой опасности. За мной охотились, обкладывали — как волка во время облавы. Надо было спасаться, бежать… Но как? И куда? Я был без документов (паспорт мой остался на заводе, в отделе кадров) и почти совсем без денег. Растерянный, я топтался в зале ожидания среди горланящих, суетящихся, спешащих куда-то людей… Суета их, на первый взгляд, казалась бессмысленной. Но все-таки каждый, в отличие от меня, имел здесь определенную, точную цель. Каждый спешил по своему маршруту, по делам или к родственникам.