– Ты дашь мне договорить или нет? Это же прекрасная возможность! – Голос Маркова звучал решительно и уверенно. – Послушай меня, Линди. Послушай внимательно. Это сработает, не может не сработать!
– Что ты имеешь в виду, Марков?
– О Господи, как же я не подумал об этом раньше! Это так здорово, это так блестяще, что просто не может не сработать!
– Что «это», черт бы тебя побрал?
– Ты читала в детстве сказки? Тогда вспомни принцессу Несмеяну. Именно в нее ты должна превратиться.
Со временем раны на сердце заживут, думала Джини, опершись на локоть и разглядывая лицо Паскаля. Он все еще крепко спал, но и часы показывали всего-то шесть утра. Его темные волосы разметались по лбу, сон расслабил черты лица, стер с них напряженность. Джини рассматривала все то, что она так любила: эти брови, скулы, рот. На закрытые глаза Паскаля упал солнечный луч. Он поморщился, но продолжал спать. Джини склонилась еще ниже и рассматривала его со смешанным чувством ревности и наслаждения. Проснется ли он, если его поцеловать – хотя бы легонько? – думалось ей.
В итоге Джини решила воздержаться. Ей хотелось, чтобы все в это утро было идеально, а нужно было еще кое-что приготовить. Женщина очень осторожно поднялась с постели и, встав возле балюстрады, стала смотреть вниз – на их чудесную комнату-студию с высоченными потолками, огромным, выходящим на север окном и шторами, подсвеченными снаружи солнцем.
Они с Паскалем вернулись в Лондон всего два дня назад, и об этом еще никто не знал. Наверное, они поступили правильно, не сообщив никому о своем приезде, подумала Джини. Так или иначе, в эти выходные большинство их общих друзей окажутся за городом – на крестинах дочери Макса и Шарлотты. Звонить им наверняка никто не станет, слишком уж долго они находились за границей – целых три месяца. Все это вместе позволит им побыть наедине друг с другом хотя бы еще несколько дней. Они были предоставлены самим себе, и это ощущение пьянило – так, словно им двоим принадлежал весь город. Не удержавшись, Джини радостно прижала руки к груди, словно пытаясь удержать внутри себя затопившее ее счастье. Майский день, думала она, чудесный майский день, в который будет светить солнце и с легчайшим теплым ветерком в высокую арку этого окна вплывет новая жизнь для них обоих. Майский день. Утихает боль в сердце. Наконец-то приходят счастье и новая жизнь.
Джини спустилась по ступеням в нижнюю комнату и стала неторопливо прибираться. Сегодняшний день должен быть совершенен. Она выкинула вчерашние газеты, аккуратно расставила на полках книги, которые листала накануне, и сложила свитер, небрежно брошенный вчера Паскалем. Затем, повинуясь внезапному импульсу, снова расправила свитер и прижалась лицом к его складкам. От мягкой шерсти отчетливо исходил запах его кожи и волос, и это наполнило женщину безотчетным счастьем. Я была права, все мои предсказания сбылись, твердила Джини, вновь складывая свитер. Хотя время от времени Роуленд Макгуайр все еще посещал ее мысли, она внушала себе, что ей удалось окончательно излечиться от него.