Негромкие всхлипывания, доносящиеся из полумрака, привели его в чувство, да еще прикосновение ее теплой руки, которая продолжала сжимать его руку. Нежный голос произнес его имя, тонкая рука обняла за шею, мокрая щека прижалась к его щеке, и их соленые слезы смешались.
– Джейсон…
– Прости меня, – прошептал он, зная, что она никогда не сможет сделать это, зная, что только Бог может дать ему прощение, но он не смел воззвать к нему, чувствуя, что не заслужил прощения.
Рядом, прижавшись к нему, вздрагивало от рыданий маленькое тело Велвет, грудь ее вздымалась и опадала от судорожных вздохов, но она не произнесла ни слова. Он не должен был просить ее, не должен был молить о том, чего она не может ему дать. Воспоминания только разбередили его раны.
Теплая дрожащая рука легла ему на щеку – ласковое прикосновение, нежная ласка, которую он уже не надеялся испытать.
– Милый мой Джейсон. Тебе не надо моего прощения. И никогда не было надо. Тогда на судне ты сделал то, что было лучшим выходом, как ты считал. Ты рисковал своей жизнью, чтобы помочь ей.
– Я убил ее.
– Ты спас ее. Спас единственным способом, который ты знал, и там, где она сейчас, она это знает. Я готова благословить твою пулю, так же как и она.
Джейсон покачал головой:
– Она была совсем ребенком. Ребенком. Она еще не начала жить.
Велвет отстранилась и посмотрела на него, ее щеки в неверном свете свечи блестели от слез.
– Но что было с тобой, Джейсон? Ты ведь по-настоящему и не жил с того дня, как умерла эта девочка.
Он не ответил. В горле стоял ком, и он не мог произнести ни слова.
– Ты только человек, Джейсон. Только человек. И делаешь ошибки, как любой другой человек. В тот день ты сделал выбор, ужасный выбор, но он был единственно возможным. Ты знал, что они могли убить тебя, но ты решил помочь этой невинной девочке, не допустить ее страданий. У тебя была только эта возможность.
Он судорожно втянул в себя воздух. Боже, он готов был сейчас ненавидеть ее за то, что она видит его слезы!
– Ты только человек, – повторила Велвет. – Господь знает это. Примирись в своей душе с Богом, Джейсон. А я… я люблю тебя еще больше, чем любила до сих пор. И я оказалась права. Ты – тот человек, каким я тебя представляла.
Грудь его разрывалась от боли. Он обнял ее и прижал к себе.
– О Боже, герцогиня. – Руки его погрузились в ее волосы, сминая изысканную прическу, вынули шпильки, дав волосам свободно рассыпаться по плечам. – Я люблю тебя, герцогиня. Я так полюбил тебя.
Она снова заплакала. Он почувствовал, что все ее маленькое тело содрогается от слез, но это были слезы радости.