Впервые за эти кошмарные недели Николас засмеялся.
– Ты замечательный, Брэд. – Блэкуэлл сжал руку брата. – Спасибо тебе. А теперь, извини. Я должен идти. Увидимся за ужином.
Спустя два дня Николас, нагруженный многочисленными свертками и коробками, повернул медную ручку на дверях комнаты жены.
Глори подняла голову, но не сказала ни слова, посмотрев на мужа, как на незнакомого. Она сидела у камина и читала книгу. Но когда Блэкуэлл направился к кровати и бросил на нее все эти коробки, взгляд женщины стал подозрительным.
Николас подошел к платяному шкафу, открыл дверцы и, вытащив одно из черных повседневных платьев жены, стремительным движением порвал его.
Звук рвущейся материи заставил Глори вскочить на ноги.
– Что… что ты делаешь?
– То, что следовало сделать еще несколько недель назад. Избавляюсь от этих мрачных платьев раз и навсегда.
– Но… ты не можешь… я в трауре!
– Нет. Ты была в трауре. Хватит горя и печальных воспоминаний. – С этими словами Николас разорвал следующее платье. Женщина изумленно наблюдала за мужем. Тем временем, третье платье превратилось в лоскутки. Ворох ткани на персидском ковре все увеличивался. Глори продолжала сжимать в руках книгу, глядя на мужа ничего не понимающими глазами.
Николас продолжал свою работу, ожидая ее реакции.
И вот Глори нерешительно шагнула в его сторону.
– Но что я буду носить? – наконец, спросила она.
– Загляни в эти свертки на кровати. Там ты найдешь дневные и вечерние платья. Надеюсь, они окажутся в самый раз. – Окинув жену пристальным взглядом, Николас улыбнулся. – До сих пор я ни разу не ошибался, подбирая одежду для женщины. – Последнее черное платье оказалось на полу в груде ему подобных.
Глори подошла к постели, на которой лежали коробки и свертки, и повернулась к мужу.
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что до смерти устал от всей этой печали. Ты достаточно страдала. Мы оба просто изводим себя. Больше я не хочу видеть тебя в мрачных платьях. – Он повернулся к Глори„ – Включая и то, что на тебе сейчас.
Открыв рот от изумления, женщина вцепилась в ворот платья.
– Все это несерьезно.
– Мадам, уверяю вас, я вполне серьезен. Снимайте его.
– Сейчас? – Она с недоверием смотрела на мужа.
– Да, прямо сейчас.
Ей стало не по себе от первого за несколько недель проявления решительности мужа.
– Нет, – набравшись храбрости, ответила Глори.
У Николаса радостно забилось сердце.
– Или ты сделаешь это сама, или я порву его на тебе.
Глори вызывающе смотрела на мужа, пока он не сделал шаг в ее направлении.
– Хорошо! – взвизгнула она, отскакивая. – Пришли Бетси.