– Они не обманули вашего доверия. Ни один из них не проговорился.
– Не считая того, что Друри увековечил этот разговор в своих мемуарах. – Мерриуэдер снова вздохнул. – Полагаю, Истербрук оторвет мне голову, если я не сделаю того, о чем вы просите, и окажет всяческое содействие, если я пойду вам навстречу. Он намного влиятельнее, чем принято считать.
Ему даже не требовалось называть цену, чтобы знать, что он ее получит.
– При всей эксцентричности Истербруку не нравится, когда его родовое имя становится предметом досужих сплетен.
– Досужие сплетни? Я знаю, что говорят о вашем отце и ссылке того офицера в колонии.
Все знают. В том-то вся проблема. Эллиот не мог обещать, что остановит руку брата, если весы, на которых колебалась совесть Мерриуэдера, склонятся не в ту сторону.
Он понимал, что должен употребить сейчас собственное влияние не только ради семьи, но и ради себя самого. Должен указать Мерриуэдеру на нестыковки в этом деле. Обстоятельства смерти офицера были подозрительными, но ник-то, в сущности, не знает, что произошло.
Мерриуэдер горько рассмеялся:
– Когда я был маленьким, мой отец предупреждал меня, что придет день, когда придется отстаивать свою честь. Цена может оказаться непомерно высокой. Я полагал, что отец имеет в виду дуэль. Мне в голову не приходило, что я могу упасть на острие собственной шпаги. – Он покачал головой и тяжело вздохнул. – Я не могу солгать, как бы мне того ни хотелось.
– Это ваше окончательное решение?
– Да, помоги мне Боже. Тот офицер умер от огнестрельной раны в груди, и были основания полагать, что к этому причастен его напарник. Я действительно рассказал об этом Друри за обедом.
Они обменялись взглядами, свидетельствовавшими о том, что у Мерриуэдера был выбор. Впрочем, Мерриуэдера вполне устраивал его выбор, и Эллиот понимал почему.
Эллиот откланялся, но помедлил у двери:
– Как звали того офицера?
– Лучше не будить спящую собаку, Ротуэлл.
– Несомненно. И все же мне хотелось бы знать его имя.
– Уэсли Ашком.
– Что с ним стало?
Мерриуэдер помолчал, колеблясь.
– Вскоре после этого он получил солидную сумму. В виде наследства. Продал офицерский патент и купил землю в Суффолке. Пару раз я подумывал о том, что неплохо бы поинтересоваться происхождением этого наследства, но потом решил, что от этого мой сон не станет крепче. Если он ушел от возмездия, то теперь уже ничего не поделаешь. Как я уже сказал, лучше не будить спящую собаку.
– Una maritata![4] Своим замужеством вы нанесли мне более глубокую рану, чем пистолет Пьетро. Я этого не переживу!
Голос Марсилио звонко разносился по саду, лицо превратилось в горестную маску, глаза были закрыты, рука прижата к сердцу.